Russian Gothic Page        Всего рецензий в базе:1571
   Новые рецензии
   Индекс рецензий
   Поиск
   Группы

Группа:   Сортировать по:    затем по: 
Альбом:   Рецензий на странице:  
Лейбл:   Год: 
Автор:

ADVERSUS  "Winter, so unsagbar Winter" / (p) 2003  Олег Никонов  01 Февраля 2004 г.
ALMOND, MARC  "Heart On Snow" / (p) 2003  Олег Никонов  01 Февраля 2004 г.
ARCANA  "...The Last Embrace" / (p) 2000  Олег Никонов  13 Июля 2000 г.
ATARAXIA  "Paris Spleen" / (p) 2006  Олег Никонов  15 Июня 2007 г.
BLUTENGEL  "Child of Glass" / (p) 1999  Олег Никонов  19 Мая 2000 г.
HEKATE  "Sonnentanz" / (p) 2000  Олег Никонов  11 Ноября 2000 г.
KIEFER, CHRISTIAN  "Czar Nicholas Is Dead" / (p) 2006  Олег Никонов  24 Декабря 2006 г.
KNORKATOR  "Ich hasse Musik" / (p) 2003  Олег Никонов  01 Февраля 2004 г.
KRAUS, SHARRON  "Songs Of Love And Loss" / (p) 2004  Олег Никонов  15 Сентября 2004 г.
L'AME IMMORTELLE  "Dann habe ich umsonst gelebt" / (p) 2001  Олег Никонов  07 Мая 2001 г.
L'AME IMMORTELLE  "Als die Liebe Starb" / (p) 2003  Олег Никонов  02 Апреля 2003 г.
LAIBACH  "WAT" / (p) 2003  Олег Никонов  01 Февраля 2004 г.
MARILYN MANSON  "Holy Wood (In the Shadow of the Valley of Death)" / (p) 2000  Олег Никонов  23 Декабря 2000 г.
MARILYN MANSON  "The Golden Age Of Grotesque" / (p) 2003  Олег Никонов  01 Февраля 2004 г.
ORPLID  "Sterbender Satyr" / (p) 2006  Олег Никонов  04 Июля 2006 г.
PERSEPHONE  "Home" / (p) 2002  Олег Никонов  01 Июля 2002 г.
QUEEN ADREENA  "Taxidermy" / (p) 2000  Олег Никонов  11 Ноября 2000 г.
RAMMSTEIN  "Reise, Reise" / (p) 2004  Олег Никонов  17 Ноября 2004 г.
RAMMSTEIN  "Rosenrot" / (p) 2005  Олег Никонов  01 Декабря 2005 г.
RYA  "Personal Cosmos" / (p) 2003  Олег Никонов  01 Февраля 2004 г.
SCHNEEWITTCHEN  "Schneewittchen" / (p) 2003  Олег Никонов  01 Февраля 2004 г.
SCHNEEWITTCHEN  "Keine Schmerzen" / (p) 2006  Олег Никонов  07 Мая 2006 г.
SOMNAMBUL  "Somnambul" / (p) 2002  Олег Никонов  02 Апреля 2003 г.
STILLE VOLK  "Satyre Cornu" / (p) 2001  Олег Никонов  15 Декабря 2001 г.
WALDTEUFEL  "Heimliches Deutschland" / (p) 2001  Олег Никонов  27 Февраля 2002 г.


ADVERSUS "Winter, so unsagbar Winter" / (p) 2003 Sonoriumопубликовано 01 Февраля 2004 г.



ALMOND, MARC "Heart On Snow" / (p) 2003 XIII Bisопубликовано 01 Февраля 2004 г.


         Чудесный и небывалый, русский альбом Марка Алмонда настолько точно передает грусть и невыразимость, которые ждешь от набора подобных песен, что его хочется хранить отдельно, в потаенном месте. Открывающая альбом вещь своими низкими тембрами, аскетичной атмосферой, раздающимся как "сквозь волны фимиама" военным хором после экзотических поп-альбомов Алмонда может вызвать поначалу удивление, но потом другого и не хочешь. А когда голос начинает выводить (как будто медленно рисуя узор на ледяном стекле) "So long the path, so hard the journey" – захватывает дух. Но если в оригинальном тексте песни "Полюшко-Поле" "зорко смотрит Ворошилов", то в английской версии, сочиненной "красноармейцем" Алмондом (выступавшим 20 лет назад в клубе Batcave вместе с первыми пост-панковскими группами) поется о "dark dreams and sadness".
         В отличие от предыдущих альбомов, на которых часто использовался латиноамериканский, французский, испанский или восточный колорит, но все строилось вокруг фигуры певца, здесь три полноправных героя – музыкальный материал, русские исполнители и сам Марк Алмонд, взявшийся представить полузатонувший музыкальный материк.
         Что касается музыкального материала, то, с одной стороны, это стандарты (с гарантированным мелодическим качеством), играемые сентиментально, но вполне академично, с другой стороны, роскошные камерные аранжировки знакомых песен (без официозной сухости и радиошансонной "цыганщины") отвечают моему вкусу своей тусклой, манящей темнотой.
         Русские, как всегда, напоминают не столько приглашенных артистов, сколько небольшую повстанческую армию. Вот они, со своими книжными полками, музыкальными школами, владельцы бренда "русская душа", не вытравляемые никакими фабриками звезд, на страницах буклета, оформленного под памятный альбом. Для западного слушателя объясняется, что припев "эх раз, еще раз" выражает подсознание русского человека и как эхо слышен на любой русской vodka party ("Two Guitars" с ЛОЙКО). Лагутенко исполняет свою часть романса Козина таким голосом, как будто ему все еще "мерещится" – но это уместно, рюмка эстетского жеманства тоже входит в программу. Во втором дуэте с Аллой Баяновой ("Luna") Алмонд уделывает себя же самого в паре с Келли Дэйтон в "Almost Diamonds" с "Open All Night". Знаменитая исполнительница мамбо, "перуанская принцесса" Има Сумак много лет назад так и не снизошла до Марка, а вот Герой Соцтруда из России, хотя и встретила его поначалу настороженно, мощно спела с ним дуэтом ("Just One Chance"), а потом даже предложила накормить его супчиком.
         Хорошо, что Алмонд иногда переходит с английского на русский - тем самым он как бы "вступает в сговор" с поющими русскими, поддерживается живая связь с материалом. Хорошо, что есть хоры, дуэты, сольное исполнение, песни самых различных авторов; а особенно то, что в проекте занято так много исполнителей - этим создается впечатление, что мы действительно стоим перед огромным пространством, туманно-тревожным, "пред великою да сказочной страною". Хорошо, что альбом поймут не все – это создаст оттенок диковинности. Например, западным СМИ едва ли понравится вид "red star burning bright on the Kremlin" (строчка из первой песни); а некоторые фэны у нас по недоразумению решат, что им подсовывают что-то из бабушкиного сундука.
         Но почему возникло притяжение между экстравагантным романсеро (он пишет о себе: "Моей настоящей страстью всегда были так называемые китчевые знаменитости – скандальные, прославившиеся своей дурной репутацией, своей странностью или просто своей знаменитостью") и музыкальным топосом, претендующим на качества "цельности", "искренности", "классичности"? Простым жанровым сходством не объясняется такое совпадение английского певца и русского репертуара. А дело в том, что и "китчевое" и "цветистое" (как вид искусства), и "цельное" и "настоящее" (тоже как вид искусства) происходят из общей тяги к идеальному, из томления по несбыточному.
         "Heart On Snow" – это победа: пассионарная интенсивность, эмоциональная выверенность нагнетают торжественную атмосферу романтического искусства, которому не требуются определения рок, поп, мэйнстрим или андеграунд. Если альбом вас зацепит, то вы будете рассматривать его как своего спутника, не расстанетесь. Он дает ощущение своего дома, эдакого ковчега. Марк Алмонд – очень убедительный темный "соловей России", но то, что здесь "ушло, но не забыто" ("Gone But Not Forgotten") - это всякое место, где есть красота, печаль и смысл.
         Соединение стопроцентного дарксайда и русской ностальгии дало отличный результат и лучший (вместе с "Enchanted" как максимальной концентрацией собственно алмондовских torch songs) диск в многолетней карьере Марка Алмонда.
         

    Олег Никонов

ARCANA "...The Last Embrace" / (p) 2000 Cold Meat Industryопубликовано 13 Июля 2000 г.


         Теперь, после выхода третьего (с его броской траурной мощью) альбома ARCANA когда-то распространенное (и банальное) сравнение с DEAD CAN DANCE окажется окончательно исчерпанным… Фаустовская душа, полу-собор, полу-корабль, устремленный к безымянным таинственным субстанциям, все, к чему от века тяготеет германо-скандинавская ментальность (теперь в лице Peter и Ida) - и спокойное, разреженное, тягучее, мечтательное, пластичное, с затаенной любовью к "неге и роскоши", классичное и отстраненное, англо-саксонское по сути звучание дуэта Brendan и Lisa… Здесь интересно только различие. Пространственность DCD носит принципиально "горизонтальный" характер. Показателен интерес к восточным мелодиям - музыке миражей, случающихся в пустыне. Для ARCANA напротив, подходит любая овеществленная метафора "вертикального" стремления преодолеть притяжение - кафедральная архитектура, гудящие трубы органа, северный лес с высокими кронами, мятежные и одинокие скалы. То, что отличает "…The Last Embrace" от предыдущих двух альбомов - усиление маршевой перкуссии и монотонное повторение колокольного звучания - трудно не заметить. Но вот что это значит? Эти элементы были и раньше. Но лишь как один из уровней. Например, колоколами начиналась и завершалась "The Source of Light" еще на первом альбоме. Теперь этот чистый и сильный звук выведен на передний план. "Один звук неизменно перекрывал шум беспокойной жизни; сколь бы он ни был разнообразным, он не смешивался ни с чем и возносил все преходящее в сферу порядка и ясности. Это колокольный звон." (Й. Хейзинга, "Осень Средневековья"). Порядок и ясность! Колокол нарушает привычное ожидание "красивостей", возвращая интенсивность жизни. Повторение одной темы, сильной и сокровенной, скрепляет ритмической осью - без того обычно немного романтически-туманное - многоголосие. Конечно, это все та же ARCANA …но этот "магический" ингредиент усилил, трансформировал, заострил все - на первый взгляд, хорошо знакомые - элементы, добавив то, чего, пожалуй, единственно и не хватало раньше: традиционную универсалистскую структуру. "Акмэ", высшая точка в дискографии; полностью в духе Cold Meat Industry и по-прежнему печально и краcиво. Из композиций, как всегда, трудно что-либо выделить - но это достоинство, и жаль, что ARCANA не придерживаются точно такого же единства стиля в оформлении своих альбомов (по образцу, конечно, "Cantar de Procella")… Да, судя по всему, "готический собор", который задумал Peter Petersson, возведен. Дальше возможна только достройка "этажей", уровней и т.п. (на которые мы можем попасть как слушатели) - а у этого строительства уже нет предела…

    Олег Никонов


ATARAXIA "Paris Spleen" / (p) 2006 Cold Meat Industryопубликовано 15 Июня 2007 г.


         У некой кошки было девять хвостов (или девять голов, сейчас неважно), а у Франчески Николи есть два совершенно разных голоса, что тоже очень немало. Один голос - волнистый, шелковистый, текучий, словом, такой, какой и можно ожидать от группы на стыке неоклассики и медиевала. Другой – пугающий, низкий, настолько "фундаментальный", что даже непонятно, как это природа додумалась его вложить в совсем не "фундаментальную" Франческу. Обычно голоса эти находятся между собой в некой предустановленной гармонии, но должен сказать, что моих фаворитов группа успела выпустить еще в 90-е годы, а альбомы, с которых начался нынешний век ("Suenos" и "Mon Seul Desir"), меня ни чуточки не зацепили, в особенности потому, что спокойная, "волнистая" составляющая в них, кажется, брала верх. Подкрадывавшуюся мысль о застое опроверг отличный альбом "Saphir" и замечательные версии старых песен, но хотелось новизны, слома привычного восприятия.
         И вот явился «Парижский Сплин», альбом-отдых от самих себя, альбом-шутка, - на такой удивительный сюрприз едва ли кто мог рассчитывать.
         Вообще-то, нам предлагают войти. На обложке изображен вход в здание "Cabaret de l’Enfer", "Кабаре Ада", что на бульваре Клиши, 53 (известный снимок Эжена Атже). По ту сторону разверстого рта официанты (в костюмах чертенят) не забывают сообщить, что даже в жарком аду имеются охлажденные спиртные напитки, а публику ждет следующий номер - превращение человека в скелет и исчезновение его без остатка (оптический трюк в традиции театра "фантасмагория"). Итак, предложив слушателю свое собственное воображаемое представление на этой сцене (несвойственный ранее игровой момент), группа вытащила на свет культуру парижских "макабрических" кабаре начала XX века, ворох винтажных зарисовок Атже (французский фотограф, благодаря которому сохранился облик старинного Парижа) и отрывки из "Стихотворений в прозе" Бодлера в качестве текстов.
         Некогда Проспер Мериме объявил автором своего сочинения женщину-актрису и поместил в качестве ее портрета свое изображение в женской одежде, а ATARAXIA объявляют соавторами "Paris Spleen" компанию престранных субъектов во главе с загадочной мадам (у Бодлера - мадемуазель) Бистури, якобы реально выступавших в Париже столетие назад и ныне (через некого медиума) пожелавших сыграть "первый в мире совместный концерт живых и мертвых". (Меня обрадовал проявленный здесь вкус к литературной мистификации.) Каждый из субъектов (все они вместе со звонкими титулами перечисляются в бодром, под цирковой марш, открывающем треке "Bienvenue а l'Enfer!") снабжен красочной биографией. Вот пример: "Меня зовут Сибелиус, и я родился в Санкт-Петербурге. После обучения я приехал в Москву и стал доверенным советником Царя. Я возражал против дружбы Царицы с сомнительным индивидуумом по имени Распутин и был вынужден ночью, подобно бандиту, покинуть Святую Мать-Россию. В Париже, попав в тюрьму и получив озарение, я решил основать богоугодное Кабаре Неба, но однажды я был обманом завлечен в греховодное Кабаре Ада порочным и отвратительным существом, известным в городе под именем мадам Бистури!"
         Из музыкального ряда немного выпадает трек "Le Marchand de Nuages" - по-прежнему "средневековый", - но он объясняет, откуда выросла музыка "Paris Spleen", а именно из акустического рукоделия последних альбомов "Arcana Eco", "Odos eis Ouranon" и "Saphir", через которое пропущены всевозможные популярные жанры, нечто "до боли знакомое", - вальсы, танго, марши, цирковая музыка. Чудесная острота жизни, которую дает этот сплав, особенно заметна в двух самых ярких вещах альбома - "Tango des Astres" и "Longtemps Pierrette d'Orient". Чтобы получить больше удовольствия, нужно дать полностью поглотить себя ансамблю музыкальных линий: вот признанный возбудитель ностальгии - аккордеон, вот гитара в бисере мелизмов, вот беготня черных и белых клавиш, вот трещотки и цимбалы юмором разряжают обстановку (общая подача - довольно агрессивная). Пожалуй, слово "кабаре" (в его привычном понимании) не совсем уместно; нет здесь и ничего особенно парижского (легкомысленного или скабрезного), никакой "музыки кафе". Больше всего похоже на представление в духе театрального авангарда, на базе комической оперы. И еще: героическое настроение не покидает группу даже на постановке буффонады. "Опьяняйтесь! Опьяняйтесь!", - поет Франческа известные слова Бодлера, а кажется, что исполняет "Марсельезу" - но не во славу пролетариев, а во славу искусства, красоты, смысла, любви, напряженности и страсти. "Мон шер Туту", - поет она в другом треке всего-то о собачке, предпочитающей нечистоты изысканному парфюму (такая собачка у Бодлера сравнивается с публикой), но поет так, как-будто сейчас провозгласит свободу на баррикадах.
          Кстати о текстах и о собаках. В "макабрическом" смысле заглавное произведение Бодлера подходит лучше, но то ли группа хотела избежать хрестоматийности "Цветов Зла", то ли посчитала, что вокализировать о разлагающейся падали - для них чересчур, то ли было интересней озвучить поэтизированную прозу. С легкими изменениями, куски берутся иногда из одного прозаического "стихотворения", и тогда, например, собаки, которым посвящен второй трек "Que vont les Chiens?" ("Куда бегут собаки?"), легко отыскиваются в бодлеровском опусе под номером пятьдесят, в других случаях затейливые "ножницы" нарезают текст из разных мест, и тогда все вместе это звучит как некий коллаж с расплывчатым смыслом.
         То, что "Paris Spleen", пролетевший подобно яркой комете, резко отличен от всей остальной дискографии, заметит всякий. Но что в нем от принципиального базиса ATARAXIA? Коллектив сей мне всегда виделся музыкальным единомышленником Хорхе Луиса Борхеса - такие же увлеченные собиратели культур, как и он. Вот и "Paris Spleen" - очередное культурное путешествие. С Борхесом, - а еще больше с Питером Гринуэем, - группу сближает подход к концепции: привычка сводить к целостному универсуму разные частные истории - например, истории знаменитых садов ("Saphir"), или истории женщин (реальных и мифологических), чья смерть связана с водой ("Malediction d'Ondine"). Однако, то, что отличает их от Борхеса (больше увлекавшегося своего рода "культурной комбинаторикой") - это активное, пассионарное отношение к культурам. Те, кто знаком с типичными образами и мотивами их альбомов, знают, что три основных элемента "алхимии" группы – это Вода, Камень и Свет (Эфир), пронизывающий Воду и Камень. ("Камню", между прочим, соответствует низкая часть диапазона Франчески, "воде" - высокая, струящаяся.) "Камень" означает вещность вещей, их осмысленное пребывание в наличии, - и зримую память о всем некогда бывшем, которое тем самым не является чем-то случайным и бессмысленным; "вода" - не только всеобщая текучесть, но и восхищение этой текучестью, без которой вещи были бы лишены тайны. "Свет" - это источник "борьбы" и внутренней силы.
         Ныне культурное наследие эксплуатирует несметное множество групп, от металла до поп-исполнителей. Хотите Атлантиду? Пожалуйста. Желаете скандинавскую мифологию? И это легко. Бодлер? Париж? Да все что угодно! Но все это на потребу, и даже при личном интересе исполнителя все, что осталось "вещам", - играть не свойственную им роль в хоре сегодняшнего дня.
         ATARAXIA - совсем иное дело, у ATARAXIA "вещи" (культуры, книги, сады, судьбы) даны ради самих себя - это то, ради чего затевается вояж. Замечали ли вы особенную "серьезность", присущую группе ничуть не меньше "революционного" пафоса? Именно это - то средство, которое возвращает достоинство вещам. При всей комической окраске "Парижского Сплина" эта принципиальная сторона не исчезает - даже остроумная "легенда" о первом совместном концерте "живых и мертвых музыкантов" отражает потребность в восстановлении смысловых связей между прошлым и настоящим.
         "Paris Spleen" - это восхитительное чудо, полностью обновившее представление о группе. Это идентификация с артистическим воображением; неожиданное обнаружение того, что всегда было внутренним двигателем, но было спрятано за сдержанной, "классической" формой альбомов.

    Олег Никонов

BLUTENGEL "Child of Glass" / (p) 1999 Out Of Lineопубликовано 19 Мая 2000 г.


         "…du tanzt allein, du tanzt nur fur dich. du tanzt allein, die anderen siehs du nicht." ("ты танцуешь одна… и лишь для себя… и другие не видят, не видят, не видят тебя!").
         Начавшись с колючих синтетических побулькиваний и похрустываний, музыка, разгоняясь, становится все более …разнузданной, своей лихостью и напевностью напоминая былые диско-шлягеры, но только с дисторшированным звучанием, как-будто доносясь из темного, словно боящегося самого себя подземелья, создавая гнетущую атмосферу парадоксального клубного стиля - вампирского диско. имя артиста, поющего о танцах в одиночестве - кристиан поль (christian pohl). BLUTENGEL - только один из его проектов. релиз вышел довольно давно, более года назад, но зато теперь, с расстояния, ясно, что всевозможные готические "добродетели и пороки" соединились на нем в своего рода выставочный образец "черного" жанра… эти маленькие ночные серенады о сексе и о смерти интересно сравнить не с terminal choice (основная группа кристиана), а с предыдущим сайд-проектом seelenkrank, в котором "душа" музыканта была преимущественно "больна" фетиш-эстетикой и bd/sm. минималистская музыка seelenkrank выглядела саундтреком к интимной пирушке этих своеобразных личностей (поверх прозрачного, почти акварельного фона проносятся отдельные звуки, словно озорные птички, вылетающие из гнезд; там и сям слышны со вкусом смикшированные постанывания). главное достижение BLUTENGEL в сравнении с предшественником - компромисс между визуальным и музыкальным рядом. заметней становятся элементы dark wave, усиливается фирменная немецкая драматичность. песни обычно строятся по схеме: серия эффектов - патетическая вставка с наложенными вокалами - опять серия эффектов - снова хор "летучих мышей" (две из которых носят имена kati и nina) - и т.д. и мне особенно нравится, как этот соблазнитель накладывает распевные, задушевно-тревожные куски поверх танцевальных ритмов! результат - четырнадцать мрачно-развеселых треков, вся "темная" лексика которых лишь усиливает ощущение комфортности…
         В целом альбом BLUTENGEL напомиает тщательно продуманную и хорошо исполненную компьютерную игру (или опасную сказку). музыкально он хорошо отражает тенденцию последних лет к "оготичиванию" электро-индастриала и к вовлечению его в прикладные рамки клубной музыки. вся "пресловутость" имиджа автора этого релиза кажется милой шуткой, а по степени "готичности" в самых разных категориях (а не только в какой-то одной, как у многих), он вполне может считаться "героем нашего времени". с фотографии внутри прилагающегося буклета грустно и загадочно смотрит christian pohl, похожий на наряженного лесбийской принцессой вертинского. он как бы констатирует: зло опять породило добро. "ganz bleich ist dein gesicht, ich spure deine hand. erkennst du mich denn nicht? bin ich dir unbekannt?" ("да ты бледнее мертвеца! ознобом жжет рука твоя… но прогони печаль с лица! так что, ты вспомнила меня?").

    Олег Никонов

HEKATE "Sonnentanz" / (p) 2000 Well Of Urdопубликовано 11 Ноября 2000 г.


         Победа, одержанная музыкантами из городка кобленц, что в южной германии, кажется молниеносной. "sonnentanz", их первый полноформатный cd (его предшественник был выпущен ограниченным тиражом на виниле), с ходу признается классикой нео-фолка. величие их музыки впечатляет. на их вооружении такое "грозное" оружие, как "средневековая колесная скрипка" (drehleier), "турецкие барабаны" (kesselpauken) и "барабан ландскнехтов" (landsknechttrummel). ближайших аналогий не находится. Что это, новая разновидность в рамках фолк-движения? но какой бы разновидности нео-фолка, какой бы схемы не придерживались музыканты, они должны быть вначале опьянены тайной внутренней сутью этой схемы, должны найти в ней свою собственную психоделику, а затем произвести, согласно этой сути, конечный продукт, который своей внешней стороной произведет впечатление на слушателя. например, ироничная, трепетная и язвительная, пижонская эзотерика производства world serpent distribution - это один подвид. свой абсент они нашли в литературных/магических текстах. другой (наша классификация условна) - северная языческая мифология, понятая как место жизни, силы и истины, более широкая тропа, на которой заметна фигура andrea "nebel" haugen (hagalaz’ runedance). германия поставляет некоторое количество ностальгирующих по бюргерской старине простоватых горожан-"нео-ландскнехтов" - IN EXTREMO CORVUS CORAX и т.п. HEKATE - ни то, ни другое, ни третье. один безымянный трек (интро) и двенадцать титулованных - на немецком, старонемецком, французском, английском, идиш. mitteleuropa в миниатюре. два вокала: густой, бархатный, прячущий в себе напряжение, "мистический" мужской (axel heinrich menz) и женский (susanne grosche), более фолковый, тоже сдержанный. в музыке смешиваются: непрерывно грохочущий барабанный бой или перкуссия, такая же "милитаристская"; далее, романтическое синтезаторное звучание, в основном ровно-поэтическое, тревожное, полное намеков; наконец, c середины альбома включается "классический" фолк, и тут незаменим drehleier. (кстати, если вы вспомните босха, "сад земных наслаждений", то один из трех музыкальных инструментов, служащих орудиями пыток для грешников - как раз drehleier; тогда он звался organistrum). слова-символы, используемые в песнях, предельно просты. это самое важное. только солнце, душа, юность, земля, небо, "последняя любовь", "увядшие цветы", "погибшие ясени", fatherland, розы на пустоши, скопа (fischadler), отдыхающая в ольшаннике, мечта. звучит все очень собранно, и вместе с тем просто и открыто. Я сразу же подумал о знаменитом "проселке" хайдеггера: "простота несложного сберегает внутри себя в ее истине загадку всего великого и непреходящего". трудно найти музыку, более подходящую к идеям немецкого философа. военная тематика, романтика почвы, кажущийся сентиметализм, ностальгия воспоминаний о юности указывают в ней не на "чью-то" позицию, но на общую судьбу. HEKATE в целом - не новая разновидность чего-то, а ставшая явной основа. "с последним ударом колокола еще тише тишина. она достигает тех, кто безвременно принесен в жертву в двух мировых войнах. простое теперь еще про-ще прежнего." странным выглядит название коллектива, существующего, говорят, с - время летит быстро - начала 90-х. к чему здесь имя гекаты, демонической лунной богини? название, вероятно, выбрано давно и случайно, и теперь оно будет лишь условной этикеткой. а жаль. насколько, например, соответсвует название DER BLUTHARSCH - даже фонетически - проекту альбина юлиуса. "солнечный танец", одноименный инструментал, последняя вещь этого - в высшей степени рекомендуемого - альбома, завершается долгим (более трех минут), протяжным, монотонным гулом "мотора" на фоне синтезаторных "космических" всплесков. неведомая эскадрилья. фольклорный танец затих. бомбардировщики.

    Олег Никонов

KIEFER, CHRISTIAN "Czar Nicholas Is Dead" / (p) 2006 Camera Obscuraопубликовано 24 Декабря 2006 г.


         Когда житель затерянного среди холмов городка в Калифорнии вдруг обращается к пугающим страницам русской революции, а один из треков на его альбоме называется "The Politburo dreams of the Urals", это, конечно, возбуждает аппетит любопытства. Первая же западная рецензия, прочитанная мной еще до знакомства с музыкой, сообщала своему читателю, что названия некоторых треков на альбоме обозначают российские исторические фигуры – Yurovsky, Ipatiev и Dubinushka. Насчет первых двух ясно: один – тот самый деятель екатеринбургской "чрезвычайки", который по приказу Свердлова расстрелял в окруженном высоким частоколом доме Царскую семью; другой – всего лишь владелец дома, в подвале которого произошел расстрел. Но каким рецензент видит этого "Дубинушку"? Эдаким кожаным комиссаром с водкой и наганом?
          Музыку, которая на альбоме "Czar Nicholas is dead" призвана представлять последние дни (и посмертную ночь) династии Романовых (события, описанные во множестве источников), можно назвать "авторским дарк-эмбиентом". Это не тот дарк-эмбиент, что идет по линии подсознательных ужасов LUSTMORD, а тот, что происходит из классического эмбиента Брайана Ино, но при этом темен, протяжен и меланхоличен. "Авторским" же он является потому, что здесь нет твердого следования жанровым канонам (как это бывает у групп из одного круга). В плане ощущения пустынности, тревожной протяженности альбом вызвал ассоциации с релизами Тора Лундвалла и сольным альбомом Майкла Кэшмора (если брать примеры из "черной сцены"). Но сделано все не на базе электроники (ее совсем немного), а вокруг реверберирующей, импровизирующей гитары (с добавкой различной акустики) - с культурно подобранными слоями, хмурыми пассажами виолончели и тягучим импрессионизмом.
          В нескольких треках удачно использованы "звуки природы", которые придают достоверность, как бы привязывают музыку к конкретному месту действия. В седьмом треке "Dubinushka", использовав пение птиц, стрекот цикад, лай собак, автор "угадал" атмосферу провинциального "одноэтажного" русского города, с его обязательными домами над рекой, с благоухающими густыми садами – и с непередаваемой, таинственной жутью, когда даже любое злодейство носит характер "здешности", "свойскости" (чем особенно страшно) и всегда совершается "в соседнем дворе"; и когда из ночной темноты, разносясь тенями по безлюдным улицам, разлетается что-то невиданное, те самые серые недотыкомки; когда охватывает тоска от внезапного понимания того, что красота и просторность имеют на самом деле (по крайней мере, здесь) своим истоком какое-то невыразимое словами ничтожество, в монотонной застылости которого они пропадают ежеминутно, ежесекундно.
          Но кто такой Кристиан Кифер? И почему он решил музыкально озвучить происходившее в 1918 году в "доме особого назначения" и затем в лесу, в урочище Четырех Братьев? Еще полгода назад я мог бы сказать: не знаю. Но на сайте создательницы чудесных "Songs of love and loss" (возможно, моего любимого альбома в жанре психо-фолка) Шаррон Краус я узнал об альбоме "The Black Dove", записанном ею как раз вместе с Кристианом Кифером. Дальнейшие разыскания указывали на интеллектуальное изобилие, которое могло быть под силу лишь какому-то человеку и пароходу. Прежде всего, "Czar Nicholas is dead" - уже пятый альбом Кристиана (на предыдущих, из того, что я послушал, найдется все - и эмбиент, и шум, и различные, какие только бывают, жанры американской фолк-музыки). Он выступает с местными инди-группами и обещает в ближайший год реализовать несколько совместных проектов, один из которых – набор песен о каждом президенте США (американский юмор?). У него, разумеется, есть подробный блог, страничка на MySpace и официальный сайт. Еще он пишет в "Сакраментском листке новостей и обзоров", освещая в этом онлайн-медиа события локальной сцены и альбомы всех стилей и направлений (от хип-хопа до авангарда). Отдельно вышла книга со стихами. Наконец, last but not least, он работает над завершением кандидатской диссертации в области истории американской литературы.
          Если слушать альбом, не глядя на треклист, то все замечательно ("свое лицо" у альбома есть); но сравнивая названия треков с музыкой, ловишь себя на мысли, что это о разном. Кифер - любитель культурного, исторического контекста; именно это, наверно, обусловило выбор темы, но получившаяся Россия - место достаточно условное. Конечно, хорошо, что автор обошелся без нарочитых "страшилок", что на мой взгляд в данном случае было бы весьма вульгарно; но Кифер не идет дальше создания общей "смутной" атмосферы дарк-эмбиента (которая на самом деле может быть связана с любым более или менее мрачным словесным описанием). Но "персональность" заголовков на альбоме обещает связную историю, даже "радиопьесу" - и предполагает долю нарративности в музыке; однако, кроме указанных природных записей никакой особенной привязки к сюжету нет - если не считать таковым появление пары советских генсеков в финальных треках.
         К изумлению слушателя, трек "Troika" открывается обращением диктора о ..."последних минутах прощания с Иосифом Виссарионовичем Сталиным" (предыдущий трек украшен сэмплом Горбачева, вещающего что-то сквозь музыкальные наплывы). Является ли Сталин (как и Горби, как и Николай Второй) лишь одной из основных вех восприятия России в западном сознании, и автор просто "прикрепил" к музыке наиболее известные на Западе фигуры? Или он вдруг решил (следуя известной ему концепции) неожиданно перейти от "крупного плана" в изображении российской истории к "панорамному"? (Лейбл предусмотрительно сообщает в аннотации: "Czar Nicholas Is Dead" captures Russia as a fever dream, a strange and disorienting place that lay on no map, but rather resides entirely in the author’s imagination".)
          Пожалуй, других претензий (или вопросов) к альбому у меня нет. На мой взгляд, слушателя ждет качественный и интересный релиз. Если само понятие акустического дарк-эмбиента вас не отпугивает, то есть шанс составить свое собственное отношение к альбому Кристиана Кифера о "воображаемой России".
         
         

    Олег Никонов

KNORKATOR "Ich hasse Musik" / (p) 2003 Sanctuary/Irondопубликовано 01 Февраля 2004 г.


         Берлинская достопримечательность, трио KNORKATOR – не столько обычная рок-группа, сколько артисты-комики экстракласса, обращающиеся с "низким" материалом совсем не так, как человек с улицы. Музыка – не единственная сторона их деятельности. В промежутке между двумя альбомами они выпустили книгу рисованных и словесных "приколов", а недавно им - известным всей Германии - пришла в голову идея поработать в течение нескольких дней в кинотеатре кассиром, билетером на входе и продавцом мороженого.
         По поводу их четвертого альбома, оперативно перепечатанного "Irond Records", одна из немецких газет, выдав желаемое за действительное, написала, что группа "становится общепонятной". Ведь раньше в песнях были характерны такие сюжеты, как в композиции с первого альбома под названием "Меня преследует собственное дерьмо" (кстати, это можно понимать как буквальную реализацию идиоматического оборота). В ней на героя песни в отхожем месте набрасывается это самое дерьмо (как некое живое существо), причем так, что отделаться от него никак нельзя. В конце концов, герой начал дрессировать дерьмо и стал выступать с ним в цирке. Дерьмо прыгало через обруч и срывало аплодисменты, а герой песни разбогател и построил виллу. "Вот только девушки меня сторонятся", - сокрушается он.
         Теперь "дурнопахнущее" слово встречается только в одном треке. Рассматривая музыкальные изменения, можно сказать, что в сравнении с ранними альбомами "грубого" металла чуть поубавилось, а клавишных завитушек стало еще больше. Но это означает, что группа стала добиваться того же самого более "спокойно". Это все тот же индустриальный танц-металл с издевательскими классическими пассажиками. Если раньше в текстах персонаж был озабочен трагической пропажей из шкафа свежего трико, то теперь есть песня "Грязнуля" ("Schmutzfink") с преувеличенно-буйной реакцией (это вообще самая "дикая" вещь альбома) воображаемого родителя на неубранную комнату и состоящая из потока ругательств: "Чучело! Бесстыдник! Мучитель! Озорник! Да вынь ты руки из карманов и стой прямо! Нахал! Да как тебя после этого называть! Шельма! Крикун! Негодяй! Под домашний арест тебя! Запретить смотреть телевизор!" Если раньше песня могла состоять из одного только перечисления (это любимый прием) различных колюще-режущих и вообще "опасных" предметов (от алебарды до кузнечного молота), то сейчас в титульной песне "Я ненавижу музыку" в списке того, что герой пародийно "ненавидит": обозначения нотной грамоты, музыкальные жанры, имена композиторов. Не забыты кавер-версии, вновь есть песня на "непонятном" языке, а 12-й трек состоит из тишины - как сообщает буклет, "минута молчания для того, чтобы подумать о старых добрых временах". На limited edition несколько бонусов, причем я отмечу не столько ремиксы одного из участников RAMMSTEIN, укрывшегося под скромной анаграммой Apul, сколько очередной кавер на AC/DC ("Beating around the bush") в стилистике свингующего биг-бэнда. Альбом абсолютно лишен тяжеловесности, присущей "серьезным" группам "нойе дойче хэрте", а напротив, безумно и весело окрылен.
         Реклама на сайте Irond сравнивает KNORKATOR с отечественными BONEY NEM. Это сравнение годится только для объяснения "на пальцах" (например, вы можете сказать другу-металлисту: "KNORKATOR – это типа немецкие BONEY NEM"). Но у немцев кавер-версии – всего лишь одна из составляющих. Можно найти три уровня в их творчестве: "буйство" и "грубость" (вспомните, как они разбивают на сцене телевизоры, столы, стулья, унитазы и поливают публику измельченными овощами); затем все это оказываются пародией и комедиантством; наконец, "пародия" предстает чем-то целостным, независимым, самодостаточным. Нельзя их сводить только к "стебу" (которым занимается множество противных и пошлых групп).
          KNORKATOR – группа, по сути (не зацикливайтесь, что это "тяжеляк"), того же плана, что продвигает лейбл Bad Taste. Например, тексты TIGER LILLIES тоже полны скабрезностей, но интеллигентней их комедиантов еще надо поискать. KNORKATOR – ничуть не меньшие короли "дурного вкуса", функционально играющие в своей стране примерно ту же роль, что у нас ЛЕНИНГРАД: они умеют преподносить "вульгарную" лексику без молодеческого жеребячьего ржания, "освобождая" и "обновляя" ее к восторгу публики.
         

    Олег Никонов

KRAUS, SHARRON "Songs Of Love And Loss" / (p) 2004 Camera Obscuraопубликовано 15 Сентября 2004 г.


         Своей обложкой альбом британской неофолковой исполнительницы Шаррон Краус обещает поэтичность, тягу к традиции, литературность - и обещание сдерживает. Глядя на загадочное "нечто" с птичьим черепом и туловищем человека, элегантно подвешенное в позе двенадцатого аркана колоды Таро, хочется узнать: а кто же художник? Его имя Уильям Шафф (William Schaff), американец из Новой Англии. Побродив по его сайту, оценив отменную школу рисования, сначала вспоминаешь чудных зверушек из "Алисы" в киноверсии Яна Шванкмайера, а потом отмечаешь весьма мрачный (но по смыслу оправданный) характер увиденного. Графика Уильяма Шаффа - это своего рода каприччос, в которых опыт (травмирующий тоже) выражается через гротеск.
         Как и двухлетней давности дебют, свой второй альбом Шаррон Краус выпустила на лейбле Camera Obscura, специализирующемся на психоделике, в том числе и на психоделическом фолке. Но хотя англичанка из Оксфорда и выступала с психо-фолковым дуэтом THE IDITAROD, а потом и вовсе переехала в Филадельфию, поближе к кругу единомышленников, ее альбом - не психоделика, не дарк-фолк, а авторский неофолк высшей пробы. "Странный" фолк из США (IN GOWAN RING, STONE BREATH) – это поле для экспериментов; музыка вкрадчивая, как кошачий шаг, потерянная, как голос, плывущий по заколдованному лесу, и тягучая, как образы в голове у душевнобольного. Напротив, в "Песнях о любви и потере" на первом плане – именно фолковость, настолько, что, например, безукоризненная баллада "The Pale Prisoner" кажется стандартом, существующим уже сотню лет. От дарк-фолка здесь – искушенность в акустических эффектах, создающих темную, призрачную атмосферу печали и фатализма.
         Из-за манеры петь Шаррон сравнивают с легендой британского фолк-возрождения 60-х Ширли Коллинз (между прочим, той самой Ширли Коллинз, которую Дэвид Тибет издал в серии "Current 93 presents”). Действительно, нарративный характер, когда народный певец-рассказчик поет якобы "как есть", лишь транслируя ставшее ему известным, сохраняется. Но более современно, более "жестко".
         Самая интересная (и потому центральная) вещь – "Song Of The Hanged Man" (вот откуда персонаж с обложки). В ней, с точки зрения Повешенного, поется: "I' ve seen a priest confess to a whore and a jailer set free by his prisoner./ I' ve seen the moon overtake the sun and the evening star rise in the morning". Собственно, весь текст о том, как мир видится "вверх тормашками", не столько буквально, сколько в смысле феноменов: от социальных ("любовь в глазах истязателя" и "богач, делящийся с бедняком") до фольклорно-сказочных ("насекомые, пожирающие королевство" и "горящее море"). Это похоже на волшебный экран, на который проецируется то, что не бывает, что противоположно обыденному.
         Тексты (надобно учесть и первый альбом) варьируются от историй в духе старинных murder ballads, притч о прощаниях-расставаниях и языческих призывов танцевать среди колокольчиков до рефлексий о желании вырваться из стискивающих оболочек. Вереница природной преемственности - это извечная основа красоты, но в ней есть ущерб, есть печаль, вроде той печали, что всегда и всех волнует в потемневшем поле перед грозой или в деревенских сумерках. В "Song And Dance Of The Bees" скрипичный пассаж, имитирующий жужжание пчелиного роя, столь пронзительно тревожен, что изменяет значение песни на противоположное. В оставленном под конец блестящем фолк-гимне "Murder Of Crows" бодрый ритм и поется душеподъемно, зато слова грустные.
         То, чем альбом воздействует, благодаря чему запоминается, сохраняется в сознании, складывается из его естественности, из хорошей арт-культуры и из волнующего, как в триллере, чувства зыбкой остроты мира.
         

    Олег Никонов

L'AME IMMORTELLE "Dann habe ich umsonst gelebt" / (p) 2001 Matrix Cube/Trisolопубликовано 07 Мая 2001 г.


         Бабочка-психея с васильково-бархатными, блестящими крыльями, пришпиленная на новом - уже восьмом - альбоме PROJECT PITCHFORK неожиданно напомнила о другом коллективе, в чьем имени значится слово "душа". беспокойство, навеянное мерцанием крыльев, не может быть кем-нибудь объяснено... кроме того, есть совсем невзрачная розоватая бабочка со старого альбома AMBER ASYLUM "the natural philosophy of love" - слившаяся с деревом, с бескрайними сумерками. творчество thomas rainer, sonja kraushofer и hannes medwenitsch - все вместе венское трио l’ame immortelle - такое же обманчивое, как эта дремлющая бабочка… "dann habe ich umsonst gelebt" ("напрасно ли я жил?"), четвертый альбом, содержит двенадцать переполненных пряностями и печалью боевиков плюс заново отреставрированный хит "life will never be the same again" и является - как не забывает сообщать thomas rainer - концептуальным. концепцию (или, скорее, жанровую условность) - запечатлеть воспоминания и моральные сомнения неизлечимо больного персонажа - иллюстрируют кадры жизни-кинопленки, помещенные в буклете, выдержанном в отрешенных тонах темной охры. Чем этот диск отличается от предыдущих? напомню, любимый многими звук l’ame immortelle - четко оконтуренные жесткими, рациональными, подвижными, колючими electro-битами переливчатые, торжественные, в увядающих тонах виньетки synth-gothic (новейшая музыкальная инкарнация техники югендстиля!); очень драматичная, в духе dark wave, перекличка чистого и эмоционального пения sonja и агрессивного, искаженного вокала thomas - был зафиксирован на первых двух альбомах. на третьем коллектив то ли решил охватить более широкую аудиторию, то ли пошел на поводу у публики. вы хотите еще музыки для танцпола? вам больше всего нравятся баллады в исполнении sonja kraushofer? вот вам sonja! общедоступное звучание, минималистичный, камерный synth-pop с преобладанием среднетемповых и замедленных вещей - хорошо для другой группы, но для l’ame immortelle это снижение. к счастью, нынешние венские кружева на "dann habe ich umsonst gelebt" сплетены из более прочных нитей: силовой, энергичной вокальной подачи, разрывающихся сгустков шумов, кружащего шаманского ритма. вот, например, "was halt mich noch hier": барабаны удар за ударом расшатывают стены, наложенные вокалы образуют мощный скандирующий хор - словно это какая-то застольная песня звучит с вышины, из раскатов грома. или: готическая колыбельная "licht und schatten" (о "высочайшем троне", о чуде, ощущаемом в "глубочайшей ночи", о неисповедимых путях), в которой ясный голос sonja вызывает к жизни некий привораживающий архетип женственности, словно пришедший из графики альфонса мухи. а такой вещи, как "voiceless" позавидует мэтр демонического эротизма philippe fichot со своей eliane p.: странные полувсхлипы-полузавывания sonja на фоне шума злобных креатур, разгоняясь, получают мрачную поддержку thomas. отмечу также лихой шлягер "slut" в исполнении thomas с миленьким припевом: "you’re just a slut with no honour and no pride/you’re just a slut and is time for you to finally confide". итак, в чем-то новое творение группы вполне в духе предшественника (округлые, мягкие звуки вместо отчаянных штыковых атак electro), но запись получилась с такой упругой, неиссякающей моторностью, с продуманным распределением нюансов, отточенным мелодизмом и будоражащим вокалом, что в совершенстве удалось "смикшировать" дискотеку и сеанс гипноза. интересно, как l’ame immortelle будут развиваться дальше? не пора ли теперь thomas rainer вернуть в группу хотя бы часть индустриального звучания, инвестированного в его сайд-проект SIECHTUM Чтобы в дальнейшем уйти от самоповторов, от превращения в "общее место" (именно из-за отменности, "пиковости" последней работы), есть, на мой взгляд, подходящий рецепт: сплавить с нынешним беспроигрышным динамизмом и прилипчивой мелодикой нечто более структурированное, более футуристическое, что придало бы сумме двух частей качество универсальности, не зависящей от того, какая это по счету пластинка. в этом "будущем из стали и слез" (название одного из ранних альбомов), в этом возможном элизиуме l’ame immortelle безжалостные прямые линии технократических панорам служили бы надежными несущими конструкциями для обоятельно-тривиальных наигрышей, "глубочайших ночей", для клубной молодости и пышной, чисто австрийской тоски…

    Олег Никонов

L'AME IMMORTELLE "Als die Liebe Starb" / (p) 2003 Matrix Cube / Trisolопубликовано 02 Апреля 2003 г.


         Эмблемой этого альбома L’AME IMMORTELLE может служить “девушка с шурупом”: в буклете нарисованная хорошим рисовальщиком нагая особа, в которую насквозь воткнуто два гигантских гвоздя и три здоровенных шурупа, визуализирует душевные терзания из песни “Tiefster Winter”. Будучи знаком с творчеством группы уже давно, я рад, что они не поместили этот кошмар (в смысле нарушения правил вкуса) на обложку (ведь могли бы). Два года назад, рецензируя предыдущий - не считая CD с ремиксами - альбом “Dann habe ich unsonst gelebt”, я нашел в нем “энергичную вокальную подачу, разрывающиеся сгустки шумов, кружащий шаманский ритм”, а также “беспроигрышный динамизм” и “продуманное распределение нюансов”. Год назад, рецензируя сольный проект Сони Краусхофер, я также оценил его как один из лучших в современной готике. Увы, тепереча не то, что давеча. Изложу в трех пунктах, что не понравилось. 1) Жирная гитара - пришла как какой-то злой тараканище и проглотила все, что было хорошего в L’AME IMMORTELLE В прессе предупреждали заранее, что “некоторые фэны” могут ужаснуться “хэви-металическим риффам”. Вот я и ужасаюсь. И не против я кроссовера, с гитарами, вроде JANUS или ZEROMANCER Но достижение предыдущего альбома (благодаря чему он был на порядок лучше всего предшествующего LAI) - в наконец достигнутом ясном, кристальном, энергичном разведении: вот - четкий, контурный синтезаторный бит, вот - “волнистое” драматичное пение Сони Краусхофер. Тогда, чтобы подчеркнуть это, я даже употребил аналогию с австрийским “югендстилем”, поскольку именно он характеризуется сочетанием четкого, волнистого контура и пастельных тонов, внешне неброского, но волнующего цветового заполнения. Теперь же ревущая гитара (особенно, в металлизированном мрачняке “21. Februar” и в противном припеве из хорошей песни “Aus den Ruinen”) зашумляет, затушевывает полюса, и легкая дымка ассоциаций исчезает. И позволяет ли сверхнасыщенное звучание (thanks маститому продюсеру) оставаться музыке на тонкой грани ясности? 2) Вернемся к “девушке с шурупом”. Если поэзия должна быть, согласно известному афоризму, глуповатой, то “душа” - и группа, в чьем названии она значится - тем более. Понятно, это не глуповатость в смысле глупости. Когда страдания на какой-нибудь тривиальной почве подаются как “самые-самые” - это подкупает. У L’AME IMMORTELLE что ни альбом, то родник девичьих слез. Но ведь как здорово! Словно попадаешь в местность, где никогда не был, но где почему-то все знакомо. Что-то провинциальное, пронзительное и невыразимое. Это лишь одна интонация, почти парфюмерно-летучая - но, может быть, от нее и зависит восприятие. Однако, китч - это такая черта, около которой хорошо балансировать, но переходить через которую не следует. И нынешние разлагающиеся девицы в иллюстрациях (в таких незавидных ипостасях воображает бывшую подругу вышедший из берегов лирический герой альбома) - это уже не глуповатость, а просто …перебор. Именно в данной стилистике. 3) Если альбом “Dann habe ich unsonst gelebt” был неожидан и нов, то нынешний на его фоне воспринимается - текстуально и музыкально - лишь как продолжение, сиквел. Вроде бы все на месте, песни сами по себе броские (другим бы группам столько хитов), но не дотягивают до предшественника последний, но все решающий миллиметр. Не хватает силы оригинала? Данный альбом в привычной манере называется “Когда умерла любовь”. Как не вспомнить, что еще в одной из ранних песен у L’AME IMMORTELLE уже как-то “умерла дружба”, а весь предыдущий альбом был посвящен самокопанию умирающего персонажа. Не сомневайтесь, на следующем альбоме они тоже уморят кого-нибудь. Вместо дежурного хита “Tiefster Winter” выделю трек LAKE OF TEARS и, прежде всего, “Certainty” - достойное продолжение линии “Voiceless” и “Reflection”. Таким голосом пела бы далекая, в холодном дымчатом блеске страдающая звезда, если бы умела петь. И нет такой оценки, которая бы точно отражала нынешнее - не понятно, какое - австрийское чудо.

    Олег Никонов

LAIBACH "WAT" / (p) 2003 Muteопубликовано 01 Февраля 2004 г.


         LAIBACH давно уже похожи на чаньских патриархов, путешествующих на журавлях: все, что они делают, отмечено печатью классичности и авторитетной "древности". Разве семь лет для патриархов – срок? Именно столько лет прошло после выхода альбома "Jesus Christ Superstars", и все это время на сайте висело сообщение о том, что коллектив работает над новой программой. Так сколько там лет Бодхидхарма созерцал стену? За прошедшие годы когда-то жаркие споры о том, "фашисты" они или нет, потеряли актуальность, но отсутствие новых работ ощущалось как вакуум, поэтому "WAT" - один из самых ожидаемых релизов года.
         Нашумевший трек "Tanz mit Laibach" – пример типично лайбахианской "непонятки". На первый взгляд, это явный кивок в сторону DAF (род некого трибьюта), что выглядит проявлением слабости. Обычно словенцы выступают в роли "арбитров", которые приходят и расправляются с поп-культурой. Некогда от их руки "пали" BEATLES (кавер "I Me Mine" всегда наполнял меня язвительным торжеством) и ROLLING STONES. Но DAF отчасти играют на том же поле, что и LAIBACH, только масштаб меньше. Так зачем королям заимствовать у принцев? Но оказывается, здесь важно, что DAF переводится как "Германо-Американская Дружба" (очень кстати). Эта дружба, как саркастически комментируют LAIBACH, зародилась в годы Второй мировой войны, так что данный трек – очередной "индустриальный" кукиш, очередное "тухлое яйцо", брошенное в западного Большого Брата.
         Однако, если быть честным, песня – штука куда более "весомая", чем объяснение того, зачем она появилась на альбоме. Как бы то ни было, сингл "Tanz mit Laibach" (и яркий клип) привлек внимание к группе очень многих.
         Другой трек, о котором необходимо упомянуть – кавер словенской группы SIDDHARTA под названием "B Mashina". Забавно проследить эволюцию от добротного национального рока оригинала к нынешнему каверу с его чувством широкой поступи через ремикс, сделанный LAIBACH тогда же, в котором уже есть острое пульсирование звездных скоплений. Возникает ассоциация с неким захватывающим скай-фай трэшем - как будто отважная субмарина в дебрях хищного и всемогущего эона ищет проход между мирами. Трек посвящается балканскому ученому Ноордунгу, предлагавшему построить космическую станцию и переселить туда всех словенцев, чтобы защитить их от исторических катаклизмов. Итак, без такого измерения, сочетающего футуризм и всеобъемлющую мечту, была бы непонятна "политическая" и "апокалиптическая" сторона альбома.
         Многие радуются: пропали хэви-металлические гитары с "JCS". Чтобы причесать EBM под техно, позвали диджея Умека. А что Умек, разве он указ? Музыкальная часть альбома хороша не тем, что это техно, а тем, что это техно, в которое вложили свои основные приемы LAIBACH ("хоралы", "архитектурный" индустриальный ритм, голос Милана Фриса). То же самое было с "металлом" на "Jesus Christ Superstars".
         Металл, техно, любые другие стили - тоже своего рода кавер-версии.
         У тех, кто считает, что LAIBACH утратили способность провоцировать в сегодняшнем мире, что их альбом не принес ничего нового, следует спросить: а понимаете ли вы, в чем состоит modus operandi этого коллектива, и вокруг какой "большой идеи" он вращается?
         Сначала – о способе действия, затем – об идее.
         Когда в "рок-музыку" - со всеми ее гитаристами, постерами, стратокастерами - внедряются идеи из полноценной художественной практики, причем как некие пришельцы, начинающие хозяйничать внутри, в собственных целях, "рок-музыка" сразу начинает выглядеть такой маленькой, такой лилипутской. Но, вероятно, есть в ней и такое, в чем нуждаются "чужаки". В тот момент, когда они обустраиваются насовсем, затягивают поплотнее молнию на своей оболочке, тогда в "рок-музыке" появляется вертикальный остов, мыслящий каркас.
         Хотя индастриал – не рок-музыка, так как многое взял у конструктивизма и других авангардистских течений, все же обычно группы выступают от имени интересующих их идей. LAIBACH - а через них NSK (что усилило роль LAIBACH как художественного коллектива внутри рок-музыки) – действовали иначе, они использовали практику деконструкции "тоталитарного искусства", но совсем не так, как это делали в арт-галереях. Там дискредитированную символику было принято развинчивать на безобидные побрякушки, "критиковать". Вместо этого LAIBACH нарочито дистанцировались как от критики, так и от апологии. То, что в результате вышло, не являлось однозначно "советским", "нацистским" или "западным" (словенцы, как известно, остроумно приравняли западную поп-культуру к тоталитаризму), а оказалась всем сразу, точнее универсалистской схемой, моделью тотальности. Но эта модель не была чем-то нейтральным и холодным, она была тайной мечтой словенских художников.
         Один давний фильм о LAIBACH начинается картиной вращающейся галактики. В титульной песне нынешнего альбома, в которой горстями рассыпаны сухие звездные уколы, поется: "We are time", а дальше невозмутимо перечисляются грандиозные "вехи" – "от нуля до бесконечности", от "Капитала" до "НАТО" (в данном случае это альбомы), от Маркса до Платона. Тем самым утверждается, что "WAT" находится в "центре" всех их интересов, он обозначает неизменный "фундамент", "ядро". Конечно, это провоцирующая и преувеличенная подача, но она указывает на живой интерес LAIBACH к универсальному порядку, который, по их словам, "остается одним и тем же, существованию которого никогда ничто не угрожает, и который сохраняется всегда. Только этот порядок способен давать жизнь и порождать мир". На обложке альбома лайбаховский крест представлен на фоне вихрящихся туманностей, а в буклете Всадник Апокалипсиса изображен скачущим в голубой дымке по небесной тропе, с кольцами Сатурна над ним. Таким образом, группа вернулась с "аудиоматрицей", с альбомом, который дает возможность лучше понять все созданное ими ранее.
         Возразят, что "утопия", "футуризм" – это то, что переплелось с "тоталитарным искусством", короче, это одна из тех готовых идеологем, которыми два десятка лет манипулируют LAIBACH. Почему именно это, а не другое, надо воспринимать всерьез, как нечто, открывающее их "настоящую" позицию? Действительно, зряшное дело - пытаться ухватить LAIBACH "наверняка". Но обратите внимание, к примеру, на девятый трек, "Satanic Versus". В нем на слушателя сыпятся "большие слова" - Цивилизация, Вера, Мир, Свобода. Они скреплены очень простыми синтаксическими конструкциями – т.е. смысл именно в назывании, в порождаемом "грохоте". В принципе, Цивилизация и Мир именно "осыпаются", как известка с потолка (Конец Истории, чего же вы хотите), но сталкиваясь друг с другом, эти "большие понятия" высекают "большие чувства", невидимой линией рисуют "большую идею", "мечту".
         Мне нравится воспринимать "WAT" - в нем есть и доля злободневного адреналина - как род произведения, в котором "апокалиптический" и "политический" колорит указывают на то, что за банальностью, за непредсказуемостью современного мира стоит огромное, всеобщее измерение, которое нам невозможно охватить.
         

    Олег Никонов

MARILYN MANSON "Holy Wood (In the Shadow of the Valley of Death)" / (p) 2000 Nothing/Interscopeопубликовано 23 Декабря 2000 г.


         "конвенциональная мудрость" уместится в любых культурных рамках; нет против нее противоядия. помните, когда два молодых негодяя с ногтями, выкрашенными черным лаком, расстреляли учащихся columbine high school, и пресса сперепугу приняла их за goth’ов, американские любители анны райс и брендана ли-ворона открестились не только от насилия и негодяев, но и (подходящий случай) от MARILYN MANSON "мы поклоняемся красоте и романтике 19-го века, а не безобразию и уродству." другой сорт - почитатели антона шандора лавея - объясняют, что их настоящие собратья-сатанисты культивируют здоровье, силу и витальность, а не склонность к саморазрушению. еще: юноша-интеллигент "в очках и в свитере" скажет, что мэнсон - худшее, наиболее вульгарное явление масс-культуры. свой среди чужих, чужой среди остальных, мэрилин мэнсон выпустил давно обещанный "holy wood". завершающая часть трилогии, начатой "antichrist superstar" (1996) и "mechanical animals" (1998). двадцать песен без одной. неслыханно роскошный буклет и исключительно сочный звук. программа-заставка загружает с сайта interscope черно-белый видеофрагмент со вскрытием "человека, похожего на мэрилина мэнсона". итак, разве не интересно разгадывать загадки, хотя бы и такие? для этого надо заглушить шум чужих голосов, амбиций, стереотипных мнений ("мэнсон - это элис купер 30 лет спустя"; коммерсант, нашедший свой способ делать деньги и т.д.), забыть об mtv и о фэнах-тинэйджерах… буклет, помимо текстов песен, фотографий пяти участников группы, девяти жутких карт таро и алхимической символики содержит отрывок из паталогоанатомического отчета и изображение человека, у которого из дырки в темени торчит цветок розы. этот многозначительный знак (ассоциации - от известной тибетской практики до розы и креста) призван заявить: мэнсон окончательно "мертв для мира". какую музыку подкидывает он нам в период своей трансформации? быстрые и среднетемповые боевики заметно утяжелились, и, может быть, поэтому среди них нет таких же броских хитов, как "the beautiful people", "the dope show", "mechanical animals" или "i don’t like the drugs". при домашнем прослушивании более выигрышным оказывается леденящее "балладное" звучание - таких вещей необычно много для мэнсона; именно оно, пожалуй, определяет лицо альбома. минорные декадентские гармонии компенсируют даже панковскую доходчивость и хэви-металлический саунд быстрых вещей, полных свирепого лиризма. фаворит находится сразу: неземной "narcissus narcosis" (и еще несколько песен). не приходит ли точно так же само собой и понимание мэрилина мэнсона? секрет - в его духовном типе, для осознания которого достаточно некого "чутья", совсем немного личной тоски по могущественному и волшебному. в его духовном типе, лиричном и разрушительном, в ностальгии, вступившей в парадоксальное противоборство с действительностью, находят объяснение и "чрезмерность", и "мания раcпятия", и заметная в поведении склонность к символам, игре, загадкам. в коричнево-золотистом пространстве буклета (то ли запретный гримуар, то ли стены храма) все образы включены в некое единство, универсум - чтобы продать, это нужно сначала иметь. по сути, мэнсон перенес на поп-сцену заветные идеи антонена арто. "признавая или не признавая этого, сознательно или бессознательно, но, в сущности, именно поэтическую, трансцендентальную сторону жизни ищет публика в любви, в преступлении, в наркотиках, в войне и в бунте ". шоу группы дает публике все эти ингридиенты …без необходимости прибегать к ним ко всем буквально. теперь уже очевидно: социальное имеет здесь определенный подтекст. "дело не в том, чтобы непосредственно вывести на сцену метафизические идеи, а в том, чтобы вызвать искушение, некую тягу к этим идеям" (а. арто). кто еще сегодня в состоянии увлечь действительно необычными образами обычного зрителя? примите во внимание свидетельство alejandro jodorowsky, гениального режиссера "святой горы", уже оценившего визионерскую силу искусителя мэрилина: "his clips (videos) are very artistic. …he’s something who is further than a human being. and that is important. …all the time he is an actor, he’s a transvestite, but not woman, he a transvestite of something that is not human. …his interviews are literally fantastic. i think he is a kind of genius, literally..." cотрудничество этих двух личностей уже анонсировано. нынешний альбом, наиболее зрелый в дискографии MARILYN MANSON убеждает: мэнсон - из того же необыкновенного ряда, что и ходоровски или кеннет энгер. возьмет ли он следующий рубеж или превратится в "элиса купера" - посмотрим. а для слушателя и зрителя путь к "святой горе" ("holy montain") будет теперь пролегать через "святой лес" ("holy wood"), полный непостижимых приключений.

    Олег Никонов

MARILYN MANSON "The Golden Age Of Grotesque" / (p) 2003 Nothing/Interscopeопубликовано 01 Февраля 2004 г.


         Задолго до выхода альбома Мэрилин объявил: его новый источник вдохновения и антураж - гламур голливудских фильмов 30-х годов, гротеск водевильных спектаклей и кабареточный декаданс Веймарской республики. Многие это поняли так, что он, с учетом обязывающего имиджа, включит в свой привычный альтернативно-металлический саунд что-нибудь буквально стилизованное под "водевиль". Пойди Мэнсон по этому пути, он создал бы "нетленку" вроде "The Wall" и "Ziggy Stardust" (чего кое-кто и ждал) и стал бы семейной ценностью. Оказалось, что строчить романсы для нас он по-прежнему не собирается.
         Предыдущий альбом "Holy Wood" состоял в основном из "кричалок", но для меня он был окрашен минорными аккордами таких треков, как "Target Audience" и "Coma Black". Сейчас разве что трек "Spade" по строению напоминает типичный мэнсоновский "медляк". А мэнсоновские "медляки" дорогого стоят: не слащавые рок-балладки какие-нибудь. Их отточенный, бритвенный, леденящий лиризм, может быть, даже лучше всего передает то, что Мэнсон носит в себе. Новая графическая концепция художника Готтфрида Хелнвайна смотрится очень профессионально, вполне как "contemporary art", но все же не производит столь неотразимого впечатления (по-немецки тяжеловато, без легких крыльев), как буклет предшественника с его невиданными картами Таро и коричневато-золотистым жутковатым освещением; а на обложке куда лучше смотрелся бы Мэнсон, глядящийся в ажурное зеркало (фото из середины буклета). Смешно и агрессивно.
         Но все это не имеет большого значения, ведь "Grotesque" – наиболее зрелый альбом м-ра Мэнсона. Формула, бесспорно, та же самая, но как же хороши эти перемены скандирующей, атакующей, но и шутовской, ребяческой ритмики! Мне понравились и "Doll-Dagga Buzz-Buzz Ziggety-Zag", и титульная песня, и "(s)Aint", и "Ka-Boom, Ka-Boom" (весь день в голове "ка-бум" да "ка-бум"), и "Spade", и "Vodevill". Звук, ставший контурней и четче, сразу указывает на индастриал школы KMFDM и MY LIFE WITH THE THRILL KILL KULT. Получается, не Трент Резнор, а Тим Сколд (сопродюсер и новый басист) – лучший огранщик для этого безумного диаманта. За эпитет "шок-рокер" журналист теперь рискует схлопотать, ведь маэстро всюду объясняет, что смысл обращения к указанным художественным явлениям прошлого – показать, где его истинная "территория", его "сэлф": в острой, приперченной романтике. Ему нет нужды в точном переделывании себя подо что бы то ни было (хотя, в отличие от музыки, стилизаций в визуальном ряду немало), ведь он всегда был экспрессионизмом и водевилем в одном лице, все это есть в нем самом. Но это идеалистическое объяснение взволнует лишь тех, кто угадывал в нем это и раньше.
         Показательное мнение высказала газета "Gardian": "Его появление в документальном фильме Майкла Мура "Bowling for Columbine" доказало, что Мэнсон – интеллектуал и тонкий иронист. Но жанр, который он избрал – ню-металл – оставляет немного возможностей для интеллигентности и тонкой иронии". Возможно, привычка считать Мэнсона всего лишь рок-паяцем и пронырой-коммерсантом очень скоро станет признаком отсталости (вроде штампа "Ницше - фашист"), но ню-металл еще долго будет омрачать репутацию "ирониста". Однако, дело не столько в среде, в обстоятельствах, сколько в том, что ню-металл для Мэнсона – лишь средство, как кирка или лопата. Нужно то, что считается экстремальным, то, что востребовано. Нужно то, что сильнее всего воздействует на площадь. Именно в парадоксальном сочетании довольно узколобого жанра и фантастического образного мышления артиста заключена оригинальная загадка, создающая напряжение, а значит – интерес.
         Переходим к текстам. То, что Мэнсон умеет выражаться цветисто и водевильно, свидетельствует, например, строчка "All my lilies' mouths are open, like to begging for dope and hoping". Эта фраза хорошо смотрелась бы в романе Жана Жене! А вот нахальный юмор подмигивает из строчки "We know it's all Braille beneath their skirts" (Брайль – изобретатель выпуклого шрифта для слепых). Наконец, юмор в игрословии, в "мэнсоноговорках", в составных словах (gloom + illuminati = gloominati, mob + obscene = mobscene, cocaine + angels = cocaingels и т.д.). Это не желание "поломать" язык, а желание его оживить.
          А как же излюбленный мэнсоновский "fuck" - тоже желание оживить язык? Это тот же случай, что с ню-металлом: говорятся пронзительные вещи, но на мусорном, "американском" языке, на котором важное не говорят, который, может, используют для издевательства, но никогда – для прямого высказывания. Мэнсон и критикует "американский образ жизни", и сам же им пропитан. Сюрреалистические образы мешаются с увесистыми пошлостями, есть здесь что-то нездешнее, то, что не может быть классифицируемо, но срабатывают законы восприятия, и "fuck" – вот все, что слышит ухо.
         Герой наш проповедует индивидуализм. Либеральная ценность, однако. Но либералы не любят либертинов. Потому что те везде пытаются протащить экстремум. Как говаривал Мальдорор, "я должен быть свободен ...или пусть обратят меня в гиппопотама".
         На самом деле Мэнсон – человек того же менталитета и таких же вкусов в эстетике, что и Кеннет Энгер, Алехандро Ходоровски, Майкл Мойнихан. С той лишь разницей, что последнего на MTV точно не пустят. А Мэнсон проник. Как Штирлиц. И теперь шлет оттуда музыкальные шифрограммы всем нам. А мы не понимаем, ибо затеряли свои шифровальные книги! Вот его задание, по собственным словам: "Инфицировать мэйнстрим образами самого упаднического воображения". (В каком-то старом анекдоте Анка-пулеметчица точно так же перезаражала всю белую армию. И та сдалась. Теперь понимаете благородство человека с паспортом на имя Брайана Уорнера?)
         Мэрилин Мэнсон – как двуликий Янус. Один его "лик" – это MTV, "fuck", живописно-нелепые байки о нем, какие-то шайки равно недалеких поклонников и ненавистников, спорящие о том, "позер" он или нет, засаленный фэйс на сумках и футболках. Другой, остающийся в тени, пугающий, креативный, делает его фигурой ничуть не менее художественно значимой, чем Оскар Уайльд или Сальвадор Дали.
         Есть пара надежных способов войти в его мир. Во-первых, если Вы чувствуете, что принадлежите к тем "бродягам и лунатикам" (tramps and lunatics), к которым он обращается, Вы можете позволить ему увлечь Вас от повседневности сильнее, чем кто-либо. Какой толк в артистах, которые не уносят нас от всех остальных? Во-вторых, Вы можете попробовать проникнуться его декларируемыми целями. В интервью он говорит о желании ликвидировать границы между музыкой, представлением и искусством. Эта порожденная модернизмом начала XX века идея синтеза искусств вытащена из архива потому, что его она беспокоит, как беспокоит человеческая параллель к синтезу искусств – жизнетворчество ("I'm not an artist, I'm a fucking work of art" или "This isn't a show, this is my fucking life"). Значит, слушая тот или иной трек, нужно воспринимать не только музыку, а как бы "сразу все", весь "миф".
         Определение гротеска по Мэрилину Мэнсону: "Это то, что относится к вашему воображению, способ виденья вещей, для которого неприемлем статус-кво. Это то, что имеет достоинство и доверие для того, чтобы, опустившись на колени, подняться до высоты ребенка и увидеть, что все, что вы читали в книгах, не может быть столь же истинно, как ваше собственное воображение".
         Все думали, что он опасный маньяк, а он оказался опасным поэтом. Мэрилин Мэнсон – это Лотреамон рок-музыки.
         

    Олег Никонов

ORPLID "Sterbender Satyr" / (p) 2006 Auerbachопубликовано 04 Июля 2006 г.


          Умирающий Сатир в заголовке третьего альбома ORPLID заставляет вспомнить того знаменитого козлоногого персонажа, о котором некогда возвестил горестный крик «Великий Пан умер», и который потом, пройдя по сотне произведений, знаменовал конец античного мира. В рамках дарк-фолка – поскольку перед нами коллектив из этого круга – сей образ мог бы обозначать конец (под звуки земных и горних битв) «секретной Европы», конец культуры перед лицом техники, конец тайны и поэзии.
          Но нету, нету на альбоме никаких милитаризированных хоров, ни маршей, ни речевок. И Сатир (скорбный и собранный) символизирует цикл цветения и увядания мистической, поэтически пережитой природы. «Ветхими стали мои рога!», жалуется он (в одиннадцатом треке), «Устал я!» А затем добавляет: «Смежаются мои веки, и начинается самая длинная греза, когда Космический Сон поведет меня по лабиринту упоений, в коем я буду навеки опьянен – без боли, без желаний, без возраста, без обманчивости чувств, легкий, как мотылек».
          Уве Нольте (тексты, вокал) и Франк Махау (вокал, музыка), два симпатичных человека, на фото щурящиеся в небо (не возвращаются ли античные боги?), на втором альбоме «Naechtliche Juenger» воспроизвели (за счет проникновенной манеры пения) атмосферу особенной «доверительности», благодаря чему альбом понравился мне гораздо больше, чем дебют (бывший наихарактернейшим образцом немецкого нео-фолка), и я ждал продолжения, а лучше усиления, сгущения. «Доверительность» (на фоне чего-нибудь барабанного вызывающая ассоциации о коллективизмом, с трудовым, военным или иным товариществом «тоталитарного», как теперь говорят, толка; а без такой приправы - с сокровенным, заповедным прозрением) - значимая черта европейского нео-фолка, но у ORPLID получилось как-то особенно замечательно сочетать задушевность и романтический эстетизм.
          Нежданно-негаданно ORPLID перешли на электронику. Пожалуй, лишь «Auf deine Lider senk ich Schlummer» звучными аккордами напоминает о предшественнике. В остальном же «Sterbender Satyr» - это веющие колючими, неуютными ветрами синтетические струнные, сквозь которые глухо выталкивает электронную кровь неведомый вселенский клапан (гитара еще есть там и сям, для пущего мелодизма). Но вместо того, чтобы недоумевать по поводу жанровой классификации, давайте посмотрим, какую нишу занимает восточно-немецкий дуэт, как они сами понимают свое творчество. Вдруг все же, отойдя от привычной акустики, они выразили внутреннюю цель нео-фолка даже лучше?
          Надо перво-наперво сказать об их издательстве Noltex (основано в 2005 г.), как о маленьком «центре искусств» ORPLID. На сайте несколько разделов - от арт-раздела до литературного. Показательно желание участников сайта выглядеть не «рок-музыкантами», хотя бы и андеграундными, но как небольшое художественное сообщество, как ячейка того самого «паломничества в страну Востока» Германа Гессе. Помните, в этом паломничестве каждому вменялось, помимо общего задания, что-то свое, личное? Уве Нольте, например, свою приватную цель формулирует так: «вернуть поэзию в музыку».
          Да, вы еще поищите другую группу, чтобы вот так объявляла культуру боевым знаменем, живым ключом, зачарованным островом. Имена Гельдерлина, Новалиса, Георге, Тракля звучат здесь как имена боевых соратников в строю. В этой Касталии, «стране философов и поэтов» (эта надпись подобно девизу значится на сайте Noltex) уживаются образы христианства, германского язычества и античности. Связь с культурной традицией подчеркивается использованием стихов известных поэтов. Например, на втором диске гостья-исполнительница сделала из «Девы с чужбины» Шиллера некий вид северной элегии, спев не только меланхолично, но холодно, дистанцированно, так, что эту вещь приняли бы «на ура» в любом салонном художественном кружке XIX века. На нынешнем диске классика представлена Готфридом Бенном и Германом Гессе, а один из собственных текстов Нольте навеян «Романом о верной дружбе рыцарей Амиса и Амиля» чешского писателя-романтика Юлиуса Зейера. Уже издана компиляция «Eichendorff Liedersammlung» с озвученными произведениями Йозефа фон Айхендорфа, а теперь в скором времени нам обещают компиляцию на стихи все того же Гессе. Наконец, большая часть литературного раздела - это издания современных, близких по духу поэтов, еще одна волна «мифологического ренессанса».
          Итак, если вдуматься, нео-фолк является прежде всего собиранием смысла, ревизией европейской (и не только) культуры под некоторым углом - «поэтическое жительствование» человека прежде всего, вот где суть. Самое интересное у ORPLID - попытка разбудить, актуализировать культуру; последняя должна предстать не как вызывающая скуку серия безвредных классиков, но как далеко шагающая мечта.
          По поводу использования электроники у меня возникло сравнение (возможно, неожиданное) с двумя последними работами QNTAL, прежде всего с «Ozymandias». Минималистские звуки; ощущение довлеющей ночи и наэлектризованной обнаженности бытия, а в результате все же - некое «умиротворение». В обоих случаях в электронику завернут культурно-мифологический сюжет, которому таким образом возвращается измерение универсальности - оно-то и ответственно за «релаксацию». Ведь что такое QNTAL, как не более удачная, в сравнении с нью-эйджевской поддельной «космической оперой», попытка передать будоражащее чувство единства универсума? (Но, кстати, на треке «Gesang der Quellnymphe», «Песня нимфы источника», где вокализирует Марен Занкль, одна из двух гостевых вокалисток альбома, это сравнение подходит гораздо ближе, чем родственное использование электроники).
          Вот и получается, что именно на «Sterbender Satyr» германский почвенный, локальный романтизм нео-фолка открыто, явно сопрягается, замыкается, выходит на универсализм, что, на мой взгляд, и отвечает означенному критерию «поэтического жительствования».
          Одиннадцать элегических треков, из них два уместных инструментала, в остальных все тот же «доверительный» мужской вокал, а в двух треках - женский. Вот один из них (самый необычный) я и отмечу особо - это «Die Seherin» («Ясновидящая»), о пробуждающейся в муках ворожее, которая обостренными чувствами распознает «потерянные следы» сущего, и с уст ее срывается творящее слово, от которого природа останавливается, замирает, обновляется (в последней строфе это «конкретное» слово оказывается метафорой завещанного людям слова-логоса). И входя в образ, пропевая, зачитывая слова, расходится, распаляется не на шутку исполнительница! Издает хриплые звуки; посылает в мир гортанные рулады природной силы. Просто пифия какая-то! Менада! Ворожит, священнодействует, колдует! На ум приходит северная ведьма и музыкантша Андреа «Nebelhexe» Хауген. И знаете что? Неизвестная доселе Сандра Финк из Лейпцига выходит победительницей в заочном состязании с бывалой соперницей.
          Если у немецкого дарк-фолка есть своя собственная вершина, то это – «Умирающий Сатир» ORPLID (несмотря на отличия от канонов жанра, а скорее всего, благодаря им). Данный альбом – ничто иное, как лучший памятник классическому немецкому романтизму, сделанный музыкантами, которые пропустили эту традицию через себя, слились с нею.

    Олег Никонов

PERSEPHONE "Home" / (p) 2002 Sad Eyes/Trisolопубликовано 01 Июля 2002 г.


         Земля германцев нашпигована - или принято считать, что нашпигована - поющими дивами всех мастей и калибров еще со времен звезды 30-х цары леандер; а возможно, с эпохи еще более отдаленной, когда на скале над могучим рейном сидела задумчивая дива по имени лорелея (в сверкающей одежде из самого модного готик-шопа) и своими true gothic songs вселяла в окрестных селян чувства, которые ни за что не появились бы у них самостоятельно. однако дивы элементарно стареют, и потому вакансии в этом цеху открыты всегда. тем не менее, вовсе не все обладательницы "heavenly voices", ангельских голосков - дивы. равным образом, свойство "порочности" вовсе не обязательно требуется от голоса собравшейся петь дивы. а что тогда? особая, острая эмоциональность, когда интонации пения передают сражение между различными полюсами - между горечью и сладостью, силой и смирением, ностальгией и надеждой, милосердием и безжалостностью, ревностью и великодушием и т.д. коротко говоря, драматизм. вышедший год назад альбом synth-gothic трио L’AME IMMORTELLE "dann habe ich umsonst gelebt" показал - прежде всего благодаря таким вещам, как "judgement" и "voiceless" - что вокалистка соня краусхофер (sonja kraushofer) обладает одним из наиболее выразительных голосов на всей нынешней "черной сцене". было признано, что ее вокальные возможности гораздо шире потребностей клубной музыки. но в своей основной группе соня появляется далеко не во всех песнях. не потому ли столько шума вызвало само известие о ее сольном (да вдобавок акустическом) проекте? занятная компания подобралась в PERSEPHONE помимо сони - два участника JANUS причем один из них, тобиас ган (tobias hahn), известен еще продюсированием SOPOR AETERNUS SAMSAS TRAUM MANTUS и др. (собственно, на студийной сессии L’AME IMMORTELLE и произошла историческая встреча сони и тобиаса.) кроме них - live-виолончелист того же JANUS и беглый гитарист CHRISTIAN DEATH (состава 1999 года). особая статья - венский художник йоахим лютке (joachim luetke), в своей основной сфере интересов продолжатель дела х. р. гигера. для PERSEPHONE он придумал диджипак в форме раскладывающегося на четыре стороны креста, открывающего единую картину: стильную фантазию на тему знаменитого "острова мертвых" бёклина. белесый и зеленоватый тона, остров с кладбищем в меланхоличном тумане, траурные кипарисы, тихий пролив; а над проливом - большая-пребольшая (во весь разворот) медноволосая соня в белом платье, опускающая цветок... (в сети лютке представляют как "художника мэрилин мэнсона", а ведь он еще разрисовал обложки для десятка металлических групп - но вот "художником annihilator" его не называют; как-то это не звучит.) трудно придумать оформление, более гармонирующее с записанной музыкой, сразу создающее необходимое предварительное настроение. знакомство с диском в любом пиратском оформлении - кощунственно. а что же музыка? восхитительно записанные неоклассические пьесы на "настоящих" инструментах (от скрипки до аккордеона, от гитары до гобоя), с лидирующей волнующей душу виолончелью - иногда с четким ритмом, иногда с неясными этюдными "пятнами" - своей перфекционистской аранжировкой соответствуют детальному пению сони. исполнение то замирает и слабеет в жалобах и сожалениях, то наполняется силой преодоления, то вызывает ощущение рождественских сказок. история повторяется! как и на упомянутом альбоме L’AME IMMORTELLE наиболее запоминающиеся вещи - не типичные для альбома в целом. пряная, щемящая "reflection" своей театральной ретро-атмосферой может напомнить и французский шансон, и шарманку папы карло, и тот же SOPOR AETERNUS но лично мне ближе ассоциации с "трехгрошовой оперой" брехта-вайля. но особо отмечу "the man who swallowed my soul" - песня невероятная, сюжетный (вампирский) боевик с размахом ("он выглядел юным,/ но взгляд был так стар./ от льда его рук / меня бросило в жа-а-а-а-а-а-а-р..."). беспокойство от этой песни заставит вас нажимать на кнопку "repeat" еще и еще. но похоже, что соня, привыкшая, что от нее ожидают жалостливые балладки, до сих пор не освоится со своим голосом: "как? Я и так могу спеть?" можешь, соня, можешь - только пой. хватит этих "прекрасных принцев" (трек 7 - "beautiful prince") и "зажженных свечей", больше подходящих для школьной тетрадки со стихами. от лирики можно было бы абстрагироваться, ведь ее задача здесь - только способствовать созданию настроения (вообще, PERSEPHONE в еще большей степени, чем L’AME IMMORTELLE - воплощение "чистой эмоциональности", которой даже как бы и не полагается быть особенно интеллектуальной), но некоторая эмоциональная "невзрослость" в паре вещей создает кое-где едва заметные "провисания". голос - такая штука, что каковы его характеристики, таковы и должны быть, для максимальной реализации, песни. по сути, вокал сони того же плана, что и вокал александра вельянова (alexander VELJANOV из daine lakaien: оба могут хоть modern metal петь, голос все равно будет волновать слушателя. но на самом деле оба - исполнители "готического шлягера" (такое обозначение вполне подходит для вельяновской "dark star"), и именно в области gothic-pop у них получаются лучшие результаты. не значит ли это, что отмеченные мной песни определяют действительное вокальное амплуа сони? поэтому проблема собственного - не "в интересах L’AME IMMORTELLE и не "в интересах JANUS - репертуара будет стоять перед ней все острей. мои рассуждения - самые общие и не являются критикой прекрасного альбома "home", открывающего в рамках застоявшейся готики нечто своеобычное. без PERSEPHONE любой gothic-top этого года будет выглядеть смехотворным. соня начала петь с L’AME IMMORTELLE в семнадцать лет. к 23 годам записано четыре альбома с основной группой и один - с собственным проектом. но что-то подсказывает мне, что все только начинается!

    Олег Никонов

QUEEN ADREENA "Taxidermy" / (p) 2000 Blanco Y Negro/BMGопубликовано 11 Ноября 2000 г.


         Интрига - если это называть так - связанная с выходом этого дебютного альбома, состоит в том, что все, уже высказавшиеся о нем (почти все), удивленно восхищаются, но разброс имен для сопоставления подталкивает к мысли, что сопоставлять не с кем. QUEEN ADREENA - начало с чистого листа (в том числе и биографически) для вокалистки katie jane garside, загадочной женщины с цветком в волосах, и гитариста-композитора crispin grey, вместе промелькнувших на лондонской сцене еще в начале 90-х. каждый уже увидел в этом проекте свое. немцы, например, поинтересовались относительно принадлежности к готике, и katie вежливо согласилась - если понимать под готикой романтизм - но категорически отвергла "летучих мышей" и прочие подобные атрибуты. в свою очередь, американцы вычли из названия группы одну букву и то, что осталось, оказалось именем какой-то местной толстячки-dominatrix. поисковые машины, утерев невидимые миру слезы, вернули список определений-мутантов: "tori amos, выглядящая как sara brightman", "хэви-металлическая bjork" и даже "сестра MARILYN MANSON rsquo;а". и т.д. кто же на самом деле katie garside? вот самохарактеристика: "i’ve been a bad girl and i kissed the witches. / i dance naked with animals. / i’ve seen MORE than you ever dreamed possible" (soda dreamer). наивно, как из школьной тетрадки со стихами, но очень симпатично, как и положено современной невротичной колдунье-обольстительнице. taxidermy - это 13 треков, энергичных и резких и (примерно поровну) замедленных и нежных, включая традиционный "жестокий романс" pretty polly, поданный в чувственной сновидческой манере ( "он ударил ее… и кровь ручьем потекла… / и в землю сырую милашка полли сошла…"). плюс короткий фильм, снятый режиссером martina hoogland-ivanov. контрастное сочетание "грязных" рифов в духе современной гитарной альтернативы и мягкого, мечтательного пения - причина того, что критики порождают кентавров вроде "kate bush + NINE INCH NAILS . но QUEEN ADREENA в целом - мягкий, по-бабьи экстатический проект, полный лунного, ирреального очарования; здесь самый резкий скрежещущий звук обрывается меланхолическим эхом в духе portishead; песни строятся из фрагментов разной громкости, настроения и т.п., и каждый фрагмент выполнен гораздо изобретательней, чем того требуют музыкальные потребители; "грязь" тщательно взвешена; здесь то, что кажется чистой исповедальностью - страх, безнадежность, разочарование, сплин, беспросветность, любовь, заброшенность, печаль, ненависть, беспокойство - проходит через фильтр рафинированной оформленности. ворох ассоциаций, стильное черно-белое оформление… не знаю, что этот неординарный диск будет делать на одной полке с "альтернативой". другая опасность - двухголовая гидра феминизма и шоу-бизнеса: обе головы готовы приписать katie себе. многие певуньи, начав с музыкального подполья, пополняли затем ряды международных "pretty women". в нынешнем случае есть нечто неуловимое - даже за эскападами дамского инферно и имиджем накачавшейся транквилизаторов золушки - причастное серьезному и драматичному взгляду на мир, отличавшему всех представителей романтической традиции, которая и есть место настоящей прописки QUEEN ADREENA
         Не являясь формально "готическим cd", taxidermy (вместо тушек животных и птиц здесь выставлены чувства), индивидуальный и артистичный альбом, располагается где-то "очень близко" и со своим лаконичным и тревожным саундом может быть порекомендован всем любителям "темного" жанра. универсальная музыка "для тех, кто понимает". примите мой совет поторопиться, пока наша колдунья еще не стала... ведьмой из блэр.

    Олег Никонов

RAMMSTEIN "Reise, Reise" / (p) 2004 Universalопубликовано 17 Ноября 2004 г.


          «RAMMSTEIN sind die Lawine, die unaufhaltsam rollt.»
          J.M.Klumb
         
         Нина Хаген в незабвенном «Russian Reggae» обыгрывала стереотипы восприятия Советского Союза весело и необидно. Песня «Moskau», которую соорудили Тилль Линдеманн и его коллеги, отдает пошлостью (но зажигательной). Вопросы вызывает не основной текст, в котором город наш сравнивается с публичной девкой, напудренной и вульгарной. Нужно понимать, что немецкий романтик Линдеманн должен сначала показать женщину (персонификация Москвы) вульгарной, чтобы затем воспеть ее. «Безобразность» - вовсе не однозначно отрицательная категория. Раздражает не это, а бодрый девичий голосок, поющий о пионерах и вызывающий ассоциации не столько с советскими штампами, сколько с дешевым глумлением какого-нибудь нашего «юмориста» на эту тему.
          «Moskau» пристроилась за песней «Amerika», неслучайно, конечно. Приравнивание это или противопоставление? Оба трека пародируют официоз (советские спортивные праздники и каких-нибудь торжественных американцев). Разница между ними в том, что одна песня все же по большей части «об отношениях». Другая целиком состоит из карикатурного «восхваления» Америки (самый едкий - кадр из клипа, в котором участники RAMMSTEIN в костюмах астронавтов, мягко подпрыгивая над лунным грунтом, водят хоровод вокруг американского флага). Раньше сравнение с LAIBACH было чрезвычайно неудачным, поверхностным (словенцы – арт-коллектив, нарезающий двусмысленные концепты из злободневности и художественных систем; немцы не забираются в эти абстрактные эмпиреи – они, можно сказать, консервативны в своем черном романтизме историй вроде «Heirate mich»); однако, «Amerika» - это по методу что-то вроде «Tanz mit Laibach».
         Две песни – еще не весь альбом. Попробуем оценить его, исходя из предшествующей дискографии группы и из общего контекста «новой немецкой жесткости», Neue Deutsche Haerte, флагманом которой RAMMSTEIN являются.
          В NDH «жесткость» всегда дается в соотношении с другим полюсом - подчеркнутой сентиментальностью, «душевностью». Это две оси координат, по которым ползут, превращаясь в магическое древо, зеленые побеги; это игра противоположностей – силы и слабости, больного и здорового, верха и низа, - рождающая новую интенсивность жизни. Послушайте под этим углом, например, такую замечательную вещь, как раммштейновский «Klavier» (на фразе «Dort am Klavier» - драматический апогей). Согласно Йозефу Марии Клумбу (см. интервью с ним в книге «Letzte Ausfahrt: Germania»), NDH – это «симбиоз из архаики, проникновенности и жесткости, дуга напряжения между грубостью и мелодией». Грубость выразительных средств – непременное условие, но на устах должен быть вкус вечности. Цитата из Гёте или Ницше – вот что может пригодиться. Клумб объясняет, что NDH не имеет отношения к «правому» и «левому» в смысле политического спектра, и дальше загадочно рассуждает, что важны не экстремумы сами по себе, но то, что они восстанавливают некую «глубоко укорененную середину».
         Впечатывая в слушателя эту наждачно-грубую тоску по настоящей жизни, RAMMSTEIN делят с NDH общий фонд провокационных сюжетов и архетипических тем. Например, видение природы как могучего поглощающего потока характерно как для «Der Sturm» Йоахима Витта (слияние со стихией воды), так и для «Dalai Lama» с альбома «Reise, Reise» (слияние со стихией воздуха). Рубрика «секс – это битва, любовь – это война» – неисчерпаемый кладезь для RAMMSTEIN, OOMPH! и UMBRA ET IMAGO. (А если брать шире, то замуровал ближнего, запечатал его каменной кладкой не только герой «Stein um Stein», но и персонаж рассказа Эдгара По «Бочонок амонтильядо», хотя и он навряд ли был автором этой идеи.)
         Но разве поется только о горящем человеке («Rammstein» с альбома «Herzeleid»), и больше ни о чем, или о «каннибале из Ротенбурга» («Mein Teil»), и только о нем? Конечно, в текстах можно найти лейтмотивы, проследить их переплетение, насладиться их мрачной игрой, но главное, что за конкретикой всегда стоит единственная тема - это человеческая плоть вообще, или лучше сказать «мясо», но такое, что наделено «томлением духа». Главный герой RAMMSTEIN – это «глыба», одна на все человечество, которая накаляется от боли и ярости жизни («Sonne»), готова вырваться наружу в страшном, мучительном порыве экстаза («Feuer frei») или придти к аннигиляции, распаду («Mein Teil»), которую съедает жгучий экзистенциальный «страх» («Engel»), та, которая в сексе и ролевых играх ищет единение («Bestrafe mich»), но находит лишь пламенеющую печаль, новое колесо алиенации («Herzeleid»).
         Тилль Линдеманн играет это «тело», напоминая актера раннего кинематографа, потому что тоже как бы преодолевает немоту материала. Он наружно очень фактурен и подходит для такой «роли». Эдакий персонаж из «Кабинета доктора Калигари». А может быть, матрос с эйзенштейновского «Броненосца «Потемкин». Его голос, начертанный решительным росчерком и в то же время - с мечтательной поволокой, вызывает культурные ассоциации с традицией немецкой драматической песни. «Мекки Мессера», полагаю, он спел бы прекрасно. Но более всего на ум приходит коммунистический певец Эрнст Буш (в тридцать лет – участник берлинского кабаре, в сорок лет – узник гестапо, в пятьдесят – брехтовский актер, в шестьдесят и семьдесят – самый знаменитый певец ГДР). Его гражданская лира – явление ушедшей эпохи, но монументальный профиль голоса, бунтарский энергетизм, интонации открытой душевности, жизненной стойкости и трудного опыта делают Эрнста Буша практически вневременным образцом.
         Разумеется, я не сравниваю их буквально. Речь именно о задействовании определенных интонаций, передаваемых голосом смысловых нюансах. Самым «эрнст-бушевским», самым «бертольд-брехтовским» альбомом RAMMSTEIN является «Mutter», показавший способность группы к серьезной драматике, и который из-за масштабного саунда, из-за максимального скопления в текстах «огненной» лексики, выглядел переходом от коротких новелл к увесистому роману. «Links 2 3 4» слушается как современная аллюзия на «Linker Marsch» Эрнста Буша, а тому, несомненно, пришелся бы по душе лозунг «Mein Herz brennt!».
         Парадоксальной разрядки, поэтического эффекта черного юмора RAMMSTEIN добиваются тем, что драматические интонации сплавляют с грубым гиньолем, связывают неразрывно два культурных кода: с одной стороны, отсылки к мобилизующей прямоте и ясности, с другой - декадентский нигилизм, искаженность. Тилль Линдеманн (точнее, его «образ») – это трэш-версия Эрнста Буша, это «красный Орфей» в прикиде из гей-клуба, это урбанистический «проклятый поэт», жарящийся на адской сковородке посткапитализма, это человек, застрявший между попытками подняться с колен и желанием распластаться в поддельном неоновом мирке. Кто видит в этом только несерьезность, коммерческий расчет, судит по-обывательски. Шутовство и макабр – это саркастический комментарий к жизни; заключающая иронию неукротимая сила - это «юмор разрушения», который расчищает дорогу для «жизненной жажды». Заслуга RAMMSTEIN в том, что они вывели определенные идеи из тени элитарности, сделали их – придав подходящую упаковку - доступными для тех, кто никогда не слыхал ни о чем подобном.
         Слушатель может считать, что любит RAMMSTEIN за то, что это «круто», «классно», «сильно», «мощно», но на самом деле - за то, что группа поет от имени его «самости», беспокойной, мучающейся и ищущей выхода.
         И каков в свете сказанного «Reise, Reise»? Хорош он или плох? Из-за пары треков такого типа, что у одной половины вызовут энтузиазм, у другой – идиосинкразию, из-за обильной акустики он многими воспринят как более «попсовый», хотя и продолжает «Mutter», а не ранние вещи вроде “Engel” и “Du riechst so gut”, которым наивные «крафтверковские» клавишные придавали немалый шарм. Роль фирменного раммштейновского мракобесия на этот раз играет лишь «Mein Teil». Не всякая, понятно, форма выразит всякое содержание, поэтому вот вопрос: годится ли «притормаживание» (среднетемповость в большинстве композиций) для грохочущей лавины по имени RAMMSTEIN? Ну а механическое повторение «на мастерстве» могло бы свести тревожное бурление человеческой плазмы к «рок-музыке».
         Волноваться уже пора, расстраиваться еще рано. Разве альбом такой уж пропащий? Ведь есть, например, вещь «Amour» - тягучая дума, едва ли не лучшая баллада в репертуаре RAMMSTEIN. Припевы по-прежнему фантастически хороши. Много забавных мест, вроде театрально-зловещего нашептывания «культурного» людоеда. В аранжировках гитары и клавишные, как обычно, действуют как «актеры» (у RAMMSTEIN нет бессмысленных металлических «запилов», все работает на общий эффект). И еще: чем больше альбом «критикуешь» (например, за отсутствие цельности), тем больше проникаешься к нему интересом.
         Группа опять нарушила ожидание (так и полагается). Споры отшумят, и окажется, что «Reise, Reise», даже вместе с его разбитными «пионерами» и похожей на паузу песней «Los» - очень хороший альбом. Первые два альбома (сейчас воспринимаются как один) были неожиданностью, шоком, третий удивил своей серьезностью, четвертый - более разухабистый прежде всего, он уже не шокирует, а напрочь влезает в уши, но это не набор рок-шлягеров, потому что по-прежнему в каждой ноте лицедействует, страдает, веселится, печалится саркастический юмор RAMMSTEIN.
         

    Олег Никонов

RAMMSTEIN "Rosenrot" / (p) 2005 Universalопубликовано 01 Декабря 2005 г.


         «RAMMSTEIN sind eine zeitgenoessische Revolution.»
         J.M.Klumb.
         
         Пятый альбом RAMMSTEIN составлен из элементов, по отдельности очень качественных, но между собой не слишком связанных. С одной стороны, оформление, взятое из японского издания «Reise, Reise», действительно жалко не пустить в ход. Оно будит широкое ассоциативное поле - всё, что связано с романтической эстетикой Севера, снега, холода, бескрайности, невыразимости, одиночества, безмолвия, белизны. Можно вспомнить про откопанную антарктической станцией инопланетную тварь - на что-то, близкое к фантастическим ужасам, указывает имидж музыкантов в буклете. Оформление альбома «Rosenrot» похоже на иллюстрацию к ненаписанной песне. Она могла бы быть сочинена RAMMSTEIN - но пока ещё не придумана.
         С другой стороны, вне всякой связи с полярной экзотикой, с промофотографий на нас хмуро взирают какие-то баварские хуторяне, благодаря цветовой гамме и статичным позам выглядящие «индустриально», то есть как надо. Особенно хорош долговязый басист Оливер Ридель в фуфайке и в скособоченной кепке, недоверчиво улыбающийся исподлобья. Но причем здесь хуторяне и прикованное ко льду судно? Они что, плыли на нём на праздник убоя скота?
         Наконец, трудно отделаться от предубеждения против альбома, если знаешь, что шесть песен на нём – это те, что не вошли в «Reise, Reise», а остальные написаны в перерывах между концертами для того, чтобы получился целый альбом. Тот факт, что первоначально альбом планировали назвать «Reise, Reise Vol.2» дает повод недремлющим недругам объявить его складом отбракованного материала, – что нисколько не соответствует действительности.
         Итак, если всё же «Rosenrot» - это продолжение «Reise, Reise», то и я позволю себе написать продолжение своей рецензии на альбом-предшественник. Тогда я уделил основное внимание интерпретации «новой немецкой жесткости» и RAMMSTEIN, а самому альбому места почти не оставил. Теперь я предлагаю пройтись по песням альбома «Rosenrot» и посмотреть, как на нём проявляется эта «теория». Важно судить альбом не по тому, насколько он нарушил или оправдал ожидания слушателей, а по тому, насколько он соответствует собственной «поэтике» группы.
         Первый мотив, который мы выделим – «война всех против всех», «Alle gegen Alle». За всеми конкретными проявлениями главный герой RAMMSTEIN – это грубая физическая «глыба», одна на всё человечество, «мясо», наделенное «томлением духа», и каждая частица в этой «вселенной» мучительно борется с каждой другой, - причем секс, а также всевозможные «девиации» являются главной метафорой этой борьбы (примеры – едва ли не половина репертуара).
         На альбоме «Rosenrot» в эту категорию попадают наиболее динамичные треки – «Spring» (с «впечатывающим» припевом), «Zerstoeren» (с перечислением «опасных», «режущих», «разрушительных» глаголов в тексте) и «Mann gegen Mann», в котором Тилль поет о проблемной идентификации персонажа-гомосексуалиста почти с той же интонацией стойкости и преодоления, с какой великий коммунистический певец Эрнст Буш пел революционные песни или брехтовские зонги. (При соотнесении с двусмысленным содержанием песни это рождает эффект крайнего, язвительнейшего сарказма, но также вносит некое «умиротворение», «успокоение».) Данный трек (как и «Mein Teil» с «Reise, Reise») не о каких-то бытовых фриках – он о мрачных приключениях человеческой души, сбившейся с дороги к своей самости («король без королевы»).
         Второй мотив - «притяжение и невозможность связи» - явлен в трех треках, близких по смыслу: «Wo bist du», «Stirb nicht vor mir» и «Feuer und Wasser» (вместе с «Ohne Dich» и «Amor» с «первого» «Reise, Reise» - их вообще пять). «Stirb nicht vor mir» - это весьма известный тип сквозящей, исполненной «холодной страсти» дарк-поп-баллады (что-то подобное, например, не так давно пыталась изобразить Анке Хахфельд вместе с Петером Хеппнером в песне «Lustschmerz».). Мелодически эта вещь очень цепкая, но в тех отрывках, где поет Ширлин Спитери (не уверен, что это был правильный выбор) даже нельзя догадаться, что песня принадлежит RAMMSTEIN (ни одного жесткого риффа – штиль). А вот «Feuer und Wasser» - о невозможности соединения полюсов и о их властном притяжении - безоговорочно превосходная вещь, с ярким описанием, с постепенным раскручиванием энергии, с запоминающейся аллитерацией «in Funken versunken». Здесь мы видим и реалистическую зарисовку плывущего в искрящихся брызгах тела, и пробуждение «эротического» архетипа. (Неодолимость притяжения всегда изображается у RAMMSTEIN посредством метафоры биологического влечения.)
          В «испанском» треке «Te quiero puta!» (не претендующем на центральное место в альбоме) гражданку другой страны ласково называют «шлюхой» - как и в песне «Moskau». Я же говорил, что это комплимент.
         Музыкально «Rosenrot» - и вправду вариация «Reise, Reise»: сшибка двух течений (кажется, на этот раз более удачная) - одно, как обычно, бурное, непокорное, другое умеренное – подходящее для долгого душевного разговора; инъекции лиризма и сентиментальности; приемы гитарной техники, которые выделяются из когда-то монолитной «стены». Довольно странно, что не все замечают значительный прогресс музыкантов: ранние вещи умопомрачительно-эффектны, но музыка там примитивна, как тамтам дикаря. Нынче музыка выглядит насыщенней и разнообразней, продолжая оставаться по существу плакатной и театральной. На переднем плане - ансамблевое звучание, акцентирующее силу, мощь, а в бэкграунде, но вполне ощутимо – сольные пассажи, призванные растравить, разбередить, растревожить; вместе это действует, как суггестия гипнотизера.
         Клавишные, например, напоминают сработавшую аварийную систему: эй, ахтунг, что-то не в порядке! Так, в сложном клубке горечи и ярости, вводится следующий мотив - «неблагополучие», «ущерб», «упадок». В треке «Rosenrot» сюжет потому заканчивается катастрофой, что где-то глубоко внутри заложено «беспокойство», «тревога», «изъян», сама ситуация изначально управляется «беспокойством»: «Tiefe Wasser sind nicht still» («Глубокая вода не спокойна»). Некое исконное неблагополучие мира (субмотив – «скорбь и увядание») – причина войны, раздора, разъединенности (и все же притяжения частиц), и поэтому из каждой песни RAMMSTEIN выглядывает страждущий дух, одушевленное мясо со смеющимся искривленным ртом.
         Теперь как раз о смехе. Черный юмор – это шутовство на трагических подмостках. Черным юмором руководит желание интенсифицировать переживание; он вовсе не думает лишь потешить публику. Ему нужно кое-что поинтересней: в тексте песни «Benzin» герой отвергает иллюзорные суррогаты действительности («кокаин», «никотин», «алкоголь») и помощь внешних советчиков («друзья», «женщины», «врачи»), а сам испытывает нужду только в самом важном, в бензине - как способе вызвать жар жизни, огонь (с этим неизменным мотивом мы встречаемся также в песне «Hilf mir»). Это ничто иное, как грубовато-стебовое описание «поиска истины».
          Составляющие такого типа юмора мы видим в клипе «Benzin»: разумеется, гротеск (преувеличенные размеры пожарной машины и такая же чрезмерная степень вызванных ею бедствий), далее - неукротимый напор, натиск (гротеск разрушения и призван саркастически подчеркнуть неукротимость энергии движения) и, наконец, тотальная, скалящаяся ирония (причем излюбленный объект – они сами). Еще один клип, где смех также направлен на самих себя, в достойных Рабле пропорциях - «Keine Lust» («Reise, Reise»). В самой песне поется о человеке в состоянии экзистенциального отвращения, но видеоряд идет по пути буффонады, изображая музыкантов с гротескно-раздутыми животами и оплывшими лицами. Может быть, группа только хотела развлечь зрителей, выставив себя в смешном виде? В принципе, «толстяки» всегда смешат публику, но здесь ощущение болезненности сглаживается лишь чувством стиля. На юмористический подиум в клипе выведена скорбь телесного увядания.
         Но было бы несправедливо выводить юмор RAMMSTEIN лишь как простую функцию «изначальной уязвленности»; его сила – в решительности, в «абсурдном бунте», в дерзком анархизме потока. RAMMSTEIN – это песнь о существовании, это экзистенциализм для миллионов. В затеваемой игре «негатив» превращается в «позитив», и значит, мы все же имеем в лице RAMMSTEIN катарсический момент (которым и оправдывается всякая «двусмысленность»).
         Есть еще последняя песня, самая тихая, - «Ein Lied», которая позволяет связать такие, наверно, по распространенному представлению, несовместимые вещи, как RAMMSTEIN и гуманизм, сочувствие. И хотя в текстах Тилля Линдеманна редко кто прямо скажет, как моряк из песни «Seemann» – «эй, садись в мою лодку, не стой один, ведь ветер так жесток, а осенняя пора холодна» - все равно всюду исподволь действует своеобразная солидарность частиц, вовлеченных в раздирающую их борьбу. Таким образом, выясняется глубокая генетическая связь RAMMSTEIN с традицией немецкого литературно-художественного романтизма
         Здесь было бы невозможно дать перечень всех мотивов и тем более показать их во взаимодействии. Я только хотел напомнить, что RAMMSTEIN – это прежде всего парадоксальная «поэтическая машина», со своими волнующими тропками сюжетов и мотивов, и все это вполне работает на альбоме «Rosenrot». RAMMSTEIN создали достоверный эффект некой бурлящей «бессознательной» бытийной реальности, которая воздействует более глубоко, чем искусство, основанное на сознательных образах.
         Пусть альбом «Rosenrot» никак не нарушил расстановку приоритетов (лучший альбом по-прежнему «Mutter», а самые запоминающиеся песни - на ранних альбомах), но четырех своих предшественников никоим образом не посрамил.
         

    Олег Никонов

RYA "Personal Cosmos" / (p) 2003 F.A.M.E./BMGопубликовано 01 Февраля 2004 г.


         “Не далее, как в прошлый понедельник мальчишку-дварфа встретила в лесу я. Был опечален и смотрел сердито дварф. "Ах, расскажи мне, милый дварфик, в чем причина того, что безутешен ты?" "Да так, пустяк", - ответил дварф мне тихо - "Я потерял невидимость, а мир так туп!" И тут вокруг все стало изменяться. Все затрещало и завыло, заскрипело; звучали радостные трели. Так много рядом скрыто разных странных тварей, что не способны вы вообразить!”
         Песням, которые сочинила и представила на первом – фантастически оформленном - альбоме RYA (свое настоящее имя она держит в секрете) хочется подпевать. Теперь мне точно известно, что моим любимым танцевальным номером в этом году будет ее "Dwarf Boy" (его я только что пересказал).
         Первое впечатление обращает внимание на непосредственность и какую-то детскую радость фантазии, вызывая ассоциации с мечтами Сельмы из фильма фон Триера, Алисой в Зазеркалье и юмористическим обыгрыванием популярной "космической оперы" в песнях группы S.P.O.C.K. Тематику песен легко представить по галактической нахлобучке из вращающихся орбит над головой RYA. На этом альбоме планеты будут устраивать совещания. В доме поселятся кобольды, в лесу – дварфы. Города будут в огне, но из их пепла возродится любовь. Свидания будут назначаться прямо на солнце. Мальчик со всех сторон покроется радугой. Звезды засияют изнутри – непонятно, изнутри дома или самого человека. Поется утрированно и эффектно, иногда с кокетливостью мечтательной мэдхен. Это не кобольды, а какие-то карамельки к чаю!
         Различные источники называют ее сербкой, хорваткой или русской. На вопрос о происхождении RYA отвечает такой тирадой: "Если я скажу, что я русская, то вы начнете меня расспрашивать, каково русской артистке работать с немецкой фирмой, или в чем различие между жизнью в России и в других странах; а если я укажу немецкое происхождение, то вы начнете обращаться ко мне как к "одной из вас", как к другу, хотя я, может быть, могла бы оказаться вашим злейшим врагом".
         При дальнейшем прослушивании оказывается: да ведь "поп музыка" эта не так проста, точнее, не только проста. Ведь чем обычно бывает плоха поп музыка? Не доступностью мелодий, а тем, что выступает как сенсорный обманщик: она вывешивает перед слушателем этикетку "вот здесь - эмоции", но за ширмой ничего нет. У RYA мелодии доступные и цепляющие, но веселье оказывается не пустым, а внешнее обеспечено смыслом. "Кобольды" и "дварфы" – это высказанная в мягкой, доходчивой форме персонификация мира фантазии человека, позволяющая слушателю идентифицировать себя с этим миром. Здесь есть напористость, здесь есть силовая характеристика, которая, с одной стороны, скрепляет образы в некое единство, с другой – внушает веру в их жизненность. Песни буквально битком набиты такого рода призывами: "We must go deeper, deeper into space! / We have to pass the center, to see the black nothing to find the sunlight!". В результате треки наполняются энергией даже не за счет самих слов, а за счет постоянного повторения таких "лозунгов". А еще в текстах есть постоянные мотивы, два главных из которых – чудесное преображение (ему посвящен весь последний трек) и энергичное усилие, стремление к этому преображению - я уже назвал. Наличие мотивов – свидетельство внутренней целостности, доказательство того, что у артиста есть за душой своя идея.
         В толпе редко встретишь лицо с "персональным" выражением. То же самое – с альбомами. Правильную пластинку записала RYA, имеющую персональное выражение.
         

    Олег Никонов

SCHNEEWITTCHEN "Schneewittchen" / (p) 2003 Konstantinопубликовано 01 Февраля 2004 г.


         Две фигуры на эпатажной обложке – зовут их Марианна Изер (Marianne Iser – пение, тексты) и Томас Дуда (Thomas Duda - клавишные, музыка) – вызывают ироническое отношение. Напрашивается вопрос: кто ж это у вас одежку-то свистнул? Озябли, наверно, не простудитесь? В школу не опоздаете? О начале своего пути исполнители рассказывают так: "Мы заходили в каждый кабак, где только имелось пианино, и играли там, вне зависимости от того, хотели люди или нет". Название альбома, а также самого дуэта, переводится как "Белоснежка" (та самая, из сказки братьев Гримм) и звучит одинаково невозможно как по-русски, так и по-немецки. Но с этим надо сопоставить очень верное понимание мира сказок, в которых, как объясняет дуэт, всегда присутствует элемент опасности и жестокости. Таким образом, здесь нас ожидает китчевое сочетание тоски, опасности и красивости.
         Если их музыка может быть условно описана как dark pop/darkwave (заметно, что Томас очень старался сделать ее разнообразной, меняя от песни к песне окраску, ритмику, темп), то манеру пения Марианны сравнивают с ROSENSTOLZ и с Ниной Хаген. Интонации гламурной, разухабистой, кабареточной поп-музыки ROSENSTOLZ действительно заметны. Второе сравнение тоже уместно. Девятый трек – чистая Нина Хаген в ее буйной ипостаси. Десятый трек – опять чистая Нина Хаген, но скорее страдающая, в клубке эмоций, драматически-театральная ("Mein Herz ist schwer" – "тяжело на сердце у меня" – пела она когда-то). Но это потому, что у них общий исток - традиция немецкого шансона в лице Марлен Дитрих или Цары Леандер. SCHNEEWITTCHEN – это попытка соединить поп-электронику с шансоном. Насколько удачная?
         Мне была очень интересна реакция немецких критиков на альбом. Содержательная рецензия попалась только одна - разгромная. Как утверждалось, Марианна Изер лишь играет в Марлен Дитрих, дуэт не прошел мимо ни одного штампа, а общий результат получился не провоцирующим, а смехотворным, неприятным и нелепым. Так ли это? Фактически Марианна поет в том жанре, который в русской музыкальной культуре называется "жестоким романсом", а в нем любовь без смертоубийства не бывает. А утром, как мы знаем, качались на волнах лишь щепки того челнока. Концертная программа SCHNEEWITTCHEN называется "Нож в груди". Сей предмет оказался в данной части тела как раз по причине такой мелодраматизации отношений. Если одна песня названа "Вечная любовь", то другая абсолютно серьезно называется "Дыра в голове".
         В природу самого жанра заложено переигрывание, перебор. Но Марианна, как на театральных экзаменах, переигрывает в этом переигрывании, нажим оказывается грубоват. То же можно сказать об имидже и о текстах. Но ведь готам, собравшимся в небольшом клубе, как раз и нужны не исполнители, у которых все безукоризненно и по-взрослому нюансировано (это другие залы), а те, что им ближе, свои, как SCHNEEWITTCHEN, с адаптацией к возрасту и представлениям аудитории.
          SCHNEEWITTCHEN – зеркало, в котором готический критик не захотел увидеть собственную сцену. Разве они более пестры и аляповаты, больше используют штампы, чем "типичная" готика, вроде UNTOTEN. На то это и китч. Направление правильное, альбом запоминающийся, дерзайте дальше. Привнесение в готику элементов экстравагантного немецкого шансона – идея замечательная. И да здравствует готический китч - самый смертельно-серьезный, юношеско-суицидальный, самый гуталиново-черный китч в мире.
         

    Олег Никонов

SCHNEEWITTCHEN "Keine Schmerzen" / (p) 2006 Danse Macabreопубликовано 07 Мая 2006 г.


         По общему мнению, SCHNEEWITTCHEN – это гремучая смесь ROSENSTOLZ и Нины Хаген, готики и старого немецкого шансона. Обладательница мощнейших голосовых связок Марианна Изер ("не какая-то блондиночка Синдерелла, но монструозная Готик-Барби", величает ее пресс-текст) использует для выхода на подмостки тушь, помаду, тени, румяна, лак и грим в таких количествах, что, несомненно, германская парфюмерная промышленность должна была бы оберегать каждый шаг столь бесценного клиента. Как-то незаметно (и совсем неожиданно для меня) предыдущий диск дуэта (носивший то же имя) стал "само собой разумеющимся" в моей коллекции, вошел в "основной фонд".
          То, каким получился альбом "Keine Schmerzen", определило событие, случившееся июльским вечером 2005 года в рок-клубе города Ганновер – историческая встреча с Бруно Краммом, шефом лейбла Danse Macabre, одной второй DAS ICH, диджеем, готик-легендой и прочая, прочая, прочая. Поразив своим выступлением Крамма до самых корней его шикарных красных "рогов", SCHNEEWITTCHEN, ранее кочевавшие по конкурсам кабаре, оказались на готическом лейбле.
          Итак, что изменилось?
          Текстуально все на месте. О чем повествовали раньше ("И в комнатке той малой любили мы друг друга./ И на ее пороге убила я тебя...", "In diesem kleinen Zimmer"), о том и теперь ("Свинство это кто устроил? Кто свое тут кокнул сердце? То была, конечно, я.", "Keine Schmerzen"). Ну, это понятно. В романтике только экстремум имеет право на существование. Такое разведение по крайним пределам любви и смерти обозначает максимальное напряжение чувств. Манера пения Марианны тоже осталась без изменений (куда уж еще экстравагантнее). Разве что нынче она охотней переходит от "грудной" драматики, к крику и визгу ("Мой пол – взбесившаяся кошка, та, что царапается, кусается, шипит", Wuetende Katze).
          Главное изменение – саунд. Томас Дуда (композитор и клавишник) перелопатил свои песни под звучание типичной клубной музыки, той, к которой привыкла готическая аудитория – агрессивное синтезаторное бульканье с руководящей ролью драм-машины, так что танцевать можно практически под все. Тут чувствуется "рука Бруно Крамма" - и "рука" эта знала, что делала: это известный способ популяризации "через танцпол". Конечно, совсем "синти-поп" получиться не мог – песенные структуры дуэта другие, да и поет Марианна Изер в другой вокальной традиции.
          То, что это намеренный расчет, доказывает прилагающийся к альбому видеоклип, весьма аляповатый, кстати – сюжетное мельтешение, сняли все, что пришло на ум в связи с темой (вспоминаются наши отечественные "клипмейкеры", большие любители такого "монтажа"). В клипе ни с того, ни с сего появляются готы: сначала как насупленно внимающая прикинутая "паства"; затем, поворачивающими свои тела в зеленовато-мутном освещении дискотеки, и, наконец в виде пяти неприятных ляжкастых девиц, активно изображающих алкогольный угар (по мысли режиссера это смешно и стебно). Такое вот прямое обращение к новой целевой аудитории.
          Вполне логично, что дуэт занесло к готам (по идее, здесь лучше должны оценить их черно-романтический китч). Но есть побочный эффект: танцевально-электронное звучание скрадывает, нивелирует шансонную составляющую песен, делает их более "привычными", тривиализирует эмоцию, а ведь именно утрированная передача "пассионарных" интонаций исполнительниц прошлого и составляет визитную карточку дуэта. Марианне можно простить любую "аляповатость" за то, что ее экстравагантность, экзальтированность выглядят присущими по натуре (той натуре, что стоит в огнях рампы). Аранжировки предыдущего диска тяготели к электронной "псевдоклассике" и надлежащему аккомпанементу, что, конечно, лучше подоходит для данного типа песен. Впрочем, и беды тоже нет: SCHNEEWITTCHEN заслуживают большей известности, и если такой ход способствует этому, то, как говорится, на здоровье.
          Спросите меня, где нынче хиты. Да вот же – на альбоме «Keine Schmerzen»! Тут и замаскированный под синти лихой европоп «Mein Koenig», и с чеканной, "строевой" ритмикой «Sadistisch», и запоминающаяся титульная песня (одна из самых броских вещей этого года). Но я пошел бы против истины, если бы сказал, что «Keine Schmerzen» понравился мне больше, чем диск-предшественник.
         

    Олег Никонов

SOMNAMBUL "Somnambul" / (p) 2002 Stars in the Dark/Vielklangопубликовано 02 Апреля 2003 г.


         Если вы размещаете в местном городском листке (для конкретности укажем - это был город Маннгейм) объявление о поиске людей, слушающих PORTISHEAD и желающих делать что-то подобное, то какую карьеру вам это сулит, кроме игры в локальных клубах? Если вы отправляете свое демо организаторам Wave Gothic Treffen, не только будучи полностью безвестными, но и не имея отношения к “черной сцене” вообще, то каковы шансы, что выберут именно вас? Перенесемся лет на десять назад. Любознательная школьница Ульрике Мюке (Ulrike Muecke), прочитав “Цветы зла” Бодлера, так впечатляется одним из образов - сомнамбулы, что решает в будущем назвать свою группу именно так. Будущее наступает в 1998 году и имеет вытянутое лицо Кая Мекельбурга (Kai Mekelburg), музыканта и автора музыки, откликнувшегося на объявление. Маннгейм, где они три года мастерят свои записи, Кай описывает так: “В культуре - вакуум. Денег в этой сфере нет, и нет также настоящей сцены в смысле наличия клубной культуры. Вот Франкфурт, Берлин или Гамбург - иное дело.” В 2001 году будущее наступает еще раз. Ульрике и Кай послали свои пленки в оргкомитет наиважнейшего готического фестиваля на всякий случай, а получили предложение участвовать в гала-концерте на
         открытии. Став неожиданно частью сцены (формально SOMNAMBUL - это классический трип-хоп, с прилежной имитацией потрескивания винила), не иначе, пришлись ко двору, ведь заявлены же они и на 12-м WGT. В 2002 г. они выступали в Болкове, на Castle Party. Вот только дебютный альбом вышел лишь в октябре 2002 года. Попробуем его на слух и на цвет. По правде говоря, я не считаю музыку дуэта особенно сомнамбулической, лунатической. Сомнамбулизм в европейской культуре - состояние тревожное. Всякое случается, можно и не вернуться. Идеальная сомнамбулическая музыка - это альбом DIE FORM “L’ame electrique” (там и песня “La Somnambule” есть). А взгляните на жизнерадостный желток обложки нынешнего альбома. Вся цветовая гамма артворка - белый, зеленовато-морской, желтый, немного красного. Скорее, это состояние размыкания глаз, пробуждения, когда не ясно, будет холодно или тепло, еще спишь, или уже на работу. Вот и музыкой, при всей ее элегичности, мечтательности, сентиментальности, элегантности, меланхоличности и созерцательности, психологически внушается нечто позитивное. И яркий, разлетающийся эхом вместе с музыкой голос Ульрике! "Каждая вокальная дорожка записана в каком-то другом месте - одна в ванной, другая в клозете (Klo), третья в комнате", - возвращает Ульрике на землю из окрашенных палевой луной эмпиреев. В этом ли дело, но факт, что альбом записан отменно. Из двенадцати треков мой фаворит - “Unfinished”, как весьма необычная вещь на альбоме, с волнующей мелодией и интригующей аранжировкой. Вообще, трип-хоп сам по себе - музыка элегической чувственности и пылкой ретро-буржуазности. Короче, “их нравы”. Элисон Голдфрапп из группы своего имени затягивает свою “A-a-re you Hu-u-u-u-man” таким тоном, словно вокруг нее кабак в голубом дыму с накокаиненными поэтами. Даже у Бет Гиббонс, при ее-то суровых ламентациях (типа “Cos this life is a farce…”), что-нибудь эдакое да проскочит. У Ульрике Мюке - о неясности чувств. Я бы назвал ее тексты импрессионистическими. Прошла ли любовь? Или только будет? (“What you see is not my face./What you hear is not my song./And the truth will never be revealed”). У SOMNAMBUL в рамках трип-хопа предлагающих вариант эдакой “элитарной” эстрады (важно отметить, что это именно “шансон” в оболочке трип-хопа, по духу они едва ли близки современной электронике), каждый эффект - самостоятельная миниатюрная вещь; заметно, что ее тщательно изготавливали, потом полировали, а затем продуманно вставили в общее целое. Ясно, теперь для дуэта многое решит второй альбом. Но отступать некуда, позади Маннгейм. Чуть больше дерзости - в песнях - им не повредит. Не исключено, что их выручит персонаж из тех запомнившихся в школе стихов, Тот Самый, «охраняющий сомнамбул от падений / На роковой черте под властью сновидений…»

    Олег Никонов

STILLE VOLK "Satyre Cornu" / (p) 2001 Holy/Prophecyопубликовано 15 Декабря 2001 г.


         Воскрешение великого пана, который, как известно, "умер", уже лет двести как стало некой традицией, цеховой задачей среди литераторов, музыкантов, художников определенного склада, искателей поэзии на темной стороне луны. теперь к этой линии присоединились два француза, patrice roques и patrick lafforge, вместе известные как STILLE VOLK в связи с этой группой существует недоразумение, вызванное проблемой распространения необычной, межжанровой музыки в системе, где все сводится к тому или иному формату. holy records, на котором STILLE VOLK благополучно выпустили все три альбома, никак не назовешь "отсталым", "тупым"; напротив, они активно поддерживают моду последних лет среди металл-лейблов издавать, помимо обычных "блэк", "дэт", "дум" и "пауэр" этикеток, нечто, ни в какие металлические ворота не лезущее, но призванное повысить интеллектуальный статус издателей (другой пример такого лейбла - французский же adipocere records). однако что хотите, но среда хедбангеров (в которой и распространяются преимущественно такие "странные" альбомы), за редким исключением, не является подходящей публикой для подобной, требующей неспящего различения, музыки. с другой стороны, представители иной сцены, прежде всего готической (на которой у STILLE VOLK найдутся собратья в виде медиевальных коллективов) могут отнестись с подозрением к группе, пришедшей с металл-лейбла. на мой взгляд, при внимательном знакомстве с актуальным альбомом "satyre cornu" ("рогатый сатир") все сомнения должны рассеяться сами собой. очень плотное, насыщенное звучание множества средневековых инструментов, чье перечисление для любителей уже как стихи (среди струнных - арабская лютня, средневековые предшественницы скрипки, псалтерион; духовые и перкуссионные инструменты с такими же благородными "дворянскими" именами) - и такое же насыщенное, тревожное (но вместе с тем с подъемом и с особой радостью) пение, вместе создающие очень артистичную атмосферу. по духу это слегка напоминает matutina noctem c их известным у нас альбомом "anima meam". среди авторов текстов - провансальские трубадуры 12 века: бернар де вантадур и воин-поэт бертран де борн, тот самый, которого данте в одном трактате хвалит за пассионарность, а в своей комедии помещает фактически за нее же в девятый ров восьмого круга ада, где феодал-стихотворец обречен нести перед собой собственную голову вместо светильника. десятая вещь неожиданно оказывается кавером песни iron maiden 1983 года. но никакой пошлости вроде "apocalyptica plays metallica". напротив, эта причуда - самая яркая песня альбома. друзья перевели ее на старофранцузский и превратили, перештукатурив, в кансону 12 века. но большую часть вещей сочинили сами patrice и patrick. концептуальность альбома легко отслеживается по названиям: вот великий пан пробуждается ("le reveil de pan"), а вот он мстит за гибель природы ("la vengeance de pan"). Чудесное оформление, для которого взяты рисунки из средневекового бестиария. на шестой странице буклета помещены, например, пляшущие жабы. в песне, соответствующей рисунку ("les crapauds"), эти существа вовлекают протагониста в свой пародийный, магический хоровод во славу пана. в целом можно сказать, что все три альбома интересны по-своему, благодаря собственному своеобразию. уже на первом ("hantaoma", 1997) доказано умение отстранять народные мелодии, с одной стороны, усложняя их структуру, с другой - наполняя необычными тембрами и голосами. на втором ("ex-uvie", 1999) элементы металла и прогрессива были значимы вовсе не сами по себе, но как элементы для создания странной смеси фольклора и авангарда. и все же нынешний альбом - самый удачный и наиболее концептуальный (за счет единства музыкальных, текстовых и визуально-оформительских средств), что в данном случае означает: более поэтический. воскрешен ли великий пан? да: знаки, символы, метафоры высвободились из заточения и вновь предстали для чьего-то жадного взора. STILLE VOLK - современный проект и играет "свое собственное" средневековье. patrice roque и patrick lafforge представили фолк-музыку в лучах темной романтики. на последнем выпуске популярной медиевальной компиляции "miroque" STILLE VOLK оказались в компании CORVUS CORAX freiburger spielleyt, SARBAND HEKATE и др. можно считать вопрос о жанровой принадлежности группы решенным: они не металлисты, они - артисты.

    Олег Никонов

WALDTEUFEL "Heimliches Deutschland" / (p) 2001 Ultra!опубликовано 27 Февраля 2002 г.


         "die woelfe kommen, die woelfe kommen!.." песня, монотонно возвещающая приход апокалиптических волков за час до полуночи (на диске, посвященном столетию эволы), а также удачное участие еще в нескольких компиляциях сделали WALDTEUFEL известными в андерграундных кругах задолго до выхода первого полноформатного альбома. а с его выходом появилась возможность оценить, чем же таким странным и неожиданным повеяло от тех первых песен. лесной демон на обложке, самолично изготовленный маркусом вольффом (markus wolff), будто бы в досаде изогнул рот и брови. Чем он раздражен? по правде говоря, некоторые вещи в альбоме (bergandacht в особенности) заставляют вспомнить о старых советских фильмах: после сходки революционеры встают и специально не очень поставленными, но зато естественными и убедительными голосами поют какую-нибудь революционную песню (камера крупным планом показывает то очерченные овалом гнева глаза, то монументальные кулаки). маркус вольфф, его напарница по проекту аннабель ли (annabel lee), а также помогавшие им "бесчеловечный" michael moynihan, участники in gowain ring и финский виолончелист carl eino annala производят впечатление заговорщиков. в чем же состоял заговор? "heimliches deutcshland" ("тайная германия") - целостное путешествие во внутренние пространства германо-скандинавской мифологии, осмысленной в традиции foelkisch-движения. дикая охота вотана, священный столб ирминсуль, мистерии древа мира, гимны ницшеанской воле и солнцу, которое ближе всего в горах. сочинено как самим маркусом вольффом, так и заимствовано у других авторов, из которых самое неспокойное имя принадлежит герману вирту. (как известно, схожий принцип выстраивания различных авторов в общую цепочку преемственности предпочитает использовать и мойнихан.) внутри буклет по оформлению похож на маленькую поэтическую книжку. вообще, все в альбоме выдает взгляд прежде всего художника, озабоченного не идеологией и мыслящего не столь телесно, как, скажем, норвежские блэкушники-неоязычники. давление известных клише разбавлено мягким, пиетистским подходом. вот, для примера, первая вещь, "neun welten all". текст построен на динамике взаимодействия тьмы, черноты, потери, ночи и "золотых снопов света", "сияющих факелов ночи", лучей, которые священное разносит по универсуму. именно космический круг, как максимальная мифологема - "место действия" этой визионерской драмы. трагизм и напряженность в эту диалектику вносит личное начало, героическое "мы", с которым отождествляет себя поющий. "так отправляемся мы в валгаллу и рассеиваемся по универсуму, пересекая ныне все девять миров". густой "тевтонский" вокал на всем альбоме сильно выведен вперед по отношению к фолково звучащим инструментам - скрипке, альту, флейте, аккордеону, бодрану, перкуссии. не вижу смысла искать здесь более или менее удавшиеся композиции: духовный опыт не разбивается на "трэки". скрытая сила, напряжение, прячущееся за спокойствием, приводят к тому, что альбом при всей своей минималистской, камерной инструментовке вызывает ассоциации не столько с дарк-фолковыми "легковесами" вроде DIES NATALIS или BELBORN сколько с индустриальными проектами наподобие TURBUND STURMWERK добивающимися схожего эффекта более "габаритными" нойзово-амбиентными средствами. германский мистицизм - тоже тренд своего рода, но у WALDTEUFEL получился его настоящий "концентрат". важно, что, создавая такую атмосферу "внутреннего круга", эти "заговорщики" демонстрируют, что есть нечто иное, помимо бесконечного музыкального потребления (хотя бы и "альтернативного"); нечто совсем иное. может быть, весь "заговор" в том и состоит, что наше восприятие, подчинившись медленному ритму альбома, настраивается наилучшим образом, когда северная мифология с ее повышенной космологичностью позволяет вдруг ощутить в себе все эти "золотые снопы" и "сияющие факелы ночи". включите этот cd за час до полуночи, выключите электричество, распахните окно, оденьтесь (зима все-таки), и тогда звездный свет - серебристо-серыми волнами - польется, вопреки всем прогнозам погоды, в окно.

    Олег Никонов

    Найдено рецензий: 26         
    Показаны: с 1 по 25        1   2    »
© 1996-2005 Russian Gothic Project
reviews.gothic.ru
Индекс рецензий
программирование: Justaman
Время выполнения скрипта :0.014145135879517